Андрей Колганов - Ветер перемен

– Что с ним дальше делать будете? На улицу снесете?

В ответ произношу задумчиво:

– Где-то (ага, где-то! – в еще не написанном «Маленьком принце» вычитал!) мне приходилось слышать замечательную фразу: «Tu deviens responsable pour toujours de ce que tu as apprivoisen» («Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил»).

Богданов, великолепно владевший немецким, английским и французским языками, едва заметно морщится в ответ на мой варварский прононс, но реагирует вполне благожелательно:

– Действительно, хорошая фраза. Надо будет запомнить.

Подождав, когда все члены Президиума ВСНХ разойдутся, и отпустив секретаря, Феликс Эдмундович пригласил меня к себе в кабинет. Устроившись за столом, он довольно долго молчал, а затем медленно проговорил:

– У меня такое впечатление, Виктор Валентинович, что вы не до конца высказали, что вас волнует. Я не прав?

– Почему же, у вас верное впечатление, – подтверждаю его догадку, продолжая поглаживать котенка, все так же уютно покоящегося у меня на руках. – Моя речь в некоторых местах сбивалась на чересчур общие слова, потому что конкретика могла быть воспринята… не лучшим образом. Не хотелось бы, толкуя о самых болезненных проблемах, сдавать козыри на руки оппозиции. Скажем, призыв к режиму экономии, к рационализации производства и тому подобному совершенно справедлив, но, между нами говоря, никак нельзя обойти вопрос о том, что заметных успехов на этом пути пока не видно.

Дзержинский реагирует на эти слова немного нервно:

– Я уже не один год толкую об этом. Принято немало резолюций и насчет качества, и насчет режима экономии, и о борьбе с накладными расходами, и о прочем в том же духе, но дело едва-едва движется. Может быть, вы подскажете, каким волшебным способом можно столкнуть этот воз с мертвой точки?

– Мне известен только один способ, – высказываюсь в ответ с полной категоричностью, – на который может рассчитывать социалистическое государство в решении таких проблем. Мы должны опереться на самую широкую инициативу снизу, вовлечь в это дело массу рядовых рабочих и специалистов.

– Дорогой ты мой… – В голосе председателя ВСНХ прорезаются иронические нотки (сразу вспоминается знаменитое ленинское «батенька…»). – И на сей счет говорено уже сверх всякой меры, и резолюций написан целый ворох. И сам я чуть не на каждом собрании о том говорю – да вот сдвигов нет. Ни хозяйственники, ни профсоюзы как-то не загораются желанием взвалить на себя этот груз. Толкую, что хозяйственник не может решить своих задач, не сумев привлечь рабочих, – они согласно кивают, а воз и ныне там.

– А чего вы хотели, Феликс Эдмундович? Если все экономические проблемы решать путем нажима сверху – руководящие органы давят на хозяйственников, те в свою очередь на рабочих, – то откуда здесь взяться инициативе? Потому и оживить производственные совещания толком не удается: поговорить-то о насущных вопросах на них можно, а дальше что? Так ведь на пустую говорильню никого и не затащишь – ни рабочих, ни специалистов, ни хозяйственников, сколько ни взывай к пролетарскому сознанию одних, профессиональной гордости других и партийной совести третьих. – Одним этим критическим выпадом, конечно, ограничиваться нельзя, и под конец своей тирады выдаю нечто более конструктивное: – Если мы хотим действительно пробудить инициативу, то рабочих надо заинтересовать. И не одним только рублем, хотя и здесь надо навести порядок. А то у нас вместо заинтересованности получается перетягивание каната: хозяйственники ужесточают нормы и срезают расценки, а профсоюзы упираются. Всерьез же вопросами производительности, качества и рационализации производства не занимаются ни те ни другие.

– Заинтересовать, заинтересовать… – бурчит Дзержинский. – Это всего лишь слова, и гораздых такие речи вести предостаточно. А что вы по делу предлагаете?

– Во-первых, привязать заработки и рабочих, и специалистов, и хозяйственников к конкретным показателям роста качества и снижения себестоимости. – Ответы у меня уже давно готовы. – Во-вторых, дать рядовым работникам определенные права в решении вопросов на местах, и вот уже эти права соединить с ответственностью, в том числе и рублем. Когда и у рабочего, и у спеца, и у хозяйственного руководителя будет право – у каждого на своем уровне – принимать решения и отвечать за них, вот тогда и инициатива проснется.

– Красиво излагаете, Виктор Валентинович. – Мой начальник глянул на меня со своим «фирменным» прищуром. – Но как ваши прекрасные идейки пощупать, так сказать, во плоти?

– Вы знаете, что делается на Брянском паровозостроительном? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Это на «Красном Профинтерне»? Кажется, у них была какая-то свара с Цекпрофсожем и руководством ГОМЗы… – Председатель ВСНХ немного мрачнеет.

– Эх, Феликс Эдмундович, Феликс Эдмундович! – качаю головой. – Свою же статью о хозрасчетных бригадах позабыли! А в них все дело. Что же до свары, так чиновникам – что из главка, что из профсоюза – не по нраву, когда брянцы своими успехами отсвечивают, и на этом фоне неблестящее положение на других заводах становится особенно заметным. На «Красном Профинтерне» в этом году, сразу вслед за коломенцами, освоен выпуск новых пассажирских локомотивов СУ (причем они и в проектировании принимали участие), начинается выпуск усовершенствованного грузового паровоза ЭУ, в строительстве паровозов освоено применение электросварки, заканчивается строительство цеха большегрузных вагонов, готовится выпуск вагонов для электропоездов, за счет средств завода работает вечерний рабочий техникум, а буквально на днях брянцы выступили с инициативой организовать на базе своего завода институт транспортного машиностроения. И при всем этом за прошедший год себестоимость продукции они сократили на семнадцать процентов и почти на четверть подняли выработку. Практически исчез брак!

– То-то, смотрю, за них Ян Эрнестович так вступился, – задумчиво произнес Дзержинский.

– Еще бы наркому путей сообщения за них не вступиться! Поставки паровозов выросли, объем и качество ремонта локомотивов и вагонов – тоже…

Однако что-то я увлекся. Надо ведь и еще кой-какие серьезные проблемы обсудить. Среди них есть весьма болезненный для моего собеседника пункт.

– Феликс Эдмундович! – прерываю его размышления. – Тут еще ряд вопросов есть, которые носят очень острый характер. Нам ведь нужно не только чтобы были построены новые заводы. Нужно, чтобы из России нэповской стала Россия социалистическая.

– Это вы о вытеснении частного капитала? – уточняет он.

– Как раз это я считаю не самым главным. Если решим основные вопросы, то уж проблемы с частником решатся едва ли не сами собой.