Андрей Колганов - Ветер перемен

– Хорошо, понял, – прервал его Сталин. – Что ты предлагаешь?

Председатель ВСНХ принялся спокойно перечислять:

– Первое – строго лимитировать кредиты на закупку хлеба. Второе – создать в центре комиссию и тройки на местах по образцу тех, что ты создавал для распределения семенных ссуд в прошлом году. Только в эти включить представителей Наркомфина, Наркомвнуторга и Центросоюза для согласования заготовительных цен и выделения заготовителям определенных районов. Третье – заранее забронировать товарные фонды для самых активных сдатчиков и объявить, что продажа ходовых товаров крестьянского спроса из этих фондов будет производиться только осенью. Хочешь получить товар – сдавай зерно как можно раньше.

– Что же, все это можно провести через Совнарком и без утверждения в СТО, у Каменева, – заметил Сталин, а Феликс Эдмундович понимающе кивнул. – Тут даже Сокольников артачиться не будет, если мы денежки не выпрашиваем, а, напротив, придерживаем. Вот товарные фонды наскрести будет тяжело!

– Да хоть что-то наскребем – и то хлеб! – невольно скаламбурил Дзержинский, вызвав с некоторым запозданием улыбку у председателя Совнаркома. Но он тут же посерьезнел, опять вперившись в собеседника тяжелым взглядом:

– Не пойму я тебя – ты что, как кисейная барышня, нос от продажи водки воротишь? Нам не до сантиментов – нужно бюджет наполнять. Сам же капитальные вложения требуешь увеличить! А где мы тебе денег напасемся?

– Ты пойми, – Феликс Эдмундович начал волноваться, – тут не в сантиментах дело. Не уверен я, что пьяный бюджет нам к выгоде будет. Даже если чисто по деньгам считать, то за продажей водки пойдут прогулы, падение производительности, рост заболеваемости, хулиганство, преступления по пьянке. А ведь это все расходы, это все вычеты из того же бюджета! Я ведь водку не отвергаю, – поспешил он опередить возражения своего собеседника, – иначе ведь все равно самогон хлестать будут, значит, деньги мимо нашей кассы. Но и заливать народ водкой – пей не хочу! – такая политика нам может боком выйти. Потому в тезисах есть список мер по ограничению торговли спиртным, чтобы избежать самых неприятных последствий. И конечно, долго и упорно придется бороться за культуру быта, чтобы постепенно изгонять водку из обихода. Быстро-то не выйдет, хотя и хотелось бы…

– Что же ты думаешь, мы народ споить хотим? – недовольно буркнул Сталин. – Ладно, с разгульным пьянством и в самом деле надо что-то делать. Подумаем, прикинем… И с самогонщиками ужесточим борьбу – они ведь не только продукты на сивуху переводят, они еще и бюджет нам подрывать будут. Так, с этим разберемся. – И лидер партийного большинства резко перевел беседу на более важную тему: – Теперь по основному содержанию твоих тезисов. С чего ты так напираешь на производственные кооперативы крестьян – ТОЗы там всякие, артели, коммуны? Вон Николай Иванович убеждает нас, что главное – обеспечить кооперацию в обращении, а через это втянуть крестьянский оборот под контроль государственного хозяйства.

– Бухарин дело говорит: если наладить охват кооперацией сбыта и снабжения крестьянских хозяйств, то это даст нам хорошие рычаги контроля над крестьянским рынком. – И тут на лице Дзержинского появился столь знакомый прищур. – Он другого не видит. Без значительного подъема производства на селе нам индустриализацию не потянуть – ни новых рабочих накормить не сможем, ни заводов сырьем снабдить, ни ввоза машин из-за границы оплатить. А мелкий крестьянин такого роста производительности не потянет – вот и весь сказ. Тут еще и политический момент есть…

– Какой же? – немедленно среагировал Сталин.

– Очень похоже, Зиновьев нас недооценкой кулацкой опасности колоть собирается. Что же нам, военный коммунизм вспоминать и бросать лозунг раскулачивания? Тут я с Бухариным сойдусь – ничего хорошего от этого мы не получим. А коли крестьянин в коллектив пойдет, кулаку деваться некуда. Кого он тогда обдирать будет, ежели односельчане свое хозяйство обобществили и теперь на нас, а не на него работают? Зажиточный крестьянин и в коллективе неплохо заработать сможет, коли работать с прилежанием да кулацкие замашки свои бросить. Ну а кто бросить не захочет, с теми мы тоже знаем, как говорить!

– Так, – Сталин как-то весь подобрался, – эти тезисы мы ни на Совнаркоме, ни на Политбюро обсуждать не будем. Кое-что я в рабочем порядке доведу – насчет хлебозаготовок и прочего. А остальное… Готовь там у себя конкретную, развернутую программу социалистического преобразования села. И этой программой мы Гришкины вопли о кулацкой опасности заткнем!

– Так уже готовим, – довольно улыбнулся Дзержинский. – Мне тут ряд специалистов посоветовали запрячь (я и посоветовал – Чаянова, Макарова, Кондратьева, Челинцева…). От них, конечно, эсеровско-народническим душком за версту разит…

– И зачем же ты таких к нашему делу привлекаешь? – недовольно буркнул Сталин.

– А я к ним человека послал, который с ними говорить умеет (меня же и послал, ясное дело), – продолжал улыбаться председатель ОГПУ. – Ему там стали дифирамбы крестьянину петь, так он их быстренько построил. Сказал просто: либо вы, знатоки крестьянства, найдете пути, как крестьянина подтолкнуть к добровольному объединению в колхозы. Посчитаете, что для этого нужно, и что мы реально сможем выделить для такого дела. Либо крестьянина в колхозы загонят без вас и без всякой добровольности. Выбирайте!

Тут и Сталин улыбнулся, но все же заметил:

– А не проще без этих эсеровских недобитков обойтись?

– Боюсь, что не проще, – серьезно ответил Дзержинский. – Наши партийные кадры таких дров наломать могут – потом знай расхлебывай. А эти все же в деле разбираются. И если у них получится реальный план, как основную часть крестьянства хотя бы лет за десять в крупные хозяйства объединить, то мы-то будем только в выигрыше. Ведь если крестьянина через колено ломать…

– А что, не сломаем? – вставил реплику председатель СНК СССР.

– Сил-то, думаю, хватит, – отозвался его собеседник. – Но ты же сам знаешь по Гражданской: крестьянин на чрезвычайные меры свой ответ имеет. Начнут посевы сокращать, пойдут на убой скота. Нам это надо? Нам же город и промышленность кормить. Кстати, чтобы резкими движениями не спровоцировать крестьян на убой скота, – добавил он, – уже хороший обходной маневр предложен: коров и лошадей у них по большей части не забирать, но засчитывать как взнос в неделимые фонды коллективного хозяйства. Так что мужичок свою лошадку и коровку по-прежнему у себя в руках держать будет, но числиться она станет уже в колхозе! А для создания хорошо оснащенных коллективных ферм молодняк у колхозников либо покупать, либо засчитывать как поставки государству.