Александр Михайловский - Крымский излом

Василевский кивает, и молча осматривается по сторонам. Из дверей бараков робко-робко появляются пленные. Невероятно худые, кто в затрепанных армейских гимнастерках, кто в штатских ситцевых платьях. В плен они попали еще в октябре, а сейчас, простите, уже январь. Бр-р-р!

- Вы все сделали правильно, товарищ капитан! Приняли быстрое и единственно верное решение. - Василевский жестом подозвал своего адъютанта, - Пиши, с момента принятия присяги СССР - капитану Рагуленко...

- ...Сергею Александровичу, - подсказал я.

...Сергею Александровичу, - повторил Василевский, - присвоить звание майора! Кстати, расстрел немецкого эшелона в Симферополе - это тоже ваша работа?

- Так точно, то есть не моя, а моей роты, мы там тоже все вместе работали, один бы я не справился... - пошутил я.

- Добавь, - бросил Василевский адъютанту, - ...и наградить орденом Боевого Красного Знамени. А теперь, давай пойдем и посмотрим в лицо этим героическим женщинам.

- Слушаюсь, товарищ генерал, - я устало козыряю. Кстати, дело полный сюр, бабоньки по моему еще не врубились, что они уже свободные, и смотрят на моих камуфлированных бойцов испуганно-непонимающе. Да, такой формы одежды, в какую одеты мои парни, им явно видеть не доводилось. Но постепенно до них начинают доходить: пылающий барак охраны, разбитые пулеметные вышки, порванная проволока и разбросанные повсюду трупы немцев и татарских полицаев. И мои, суровые, брутальные парни, с "калашами" наизготовку. Мизансцена - лепота! И чей-то выкрик, - Бабоньки, да ведь это наши, наши, бабоньки, фронт вернулся! - Нас окружили, стремясь прикоснуться, пощупать, удостовериться, что мы не призраки, навеянные голодным бредом, а самые настоящие. Только вот, есть во всем этом ликовании одна проблема, как бы на какого-нибудь рядового Васечкина не запала сердцем его родная бабушка? Шанс есть, хоть и не очень большой.

- Одну минуту, товарищ генерал! - я нахожу взглядом лейтенанта Борисова, вокруг него самая густая толпа, того и гляди, разорвут парня. За рукав вытаскиваю его из окружения. - Значит так, лейтенант, мы сейчас пойдем дальше, согласно приказу, а ты, со своими бойцами останешься здесь. Назначаю тебя временным комендантом лагеря освобожденных военнопленных. Я сейчас доложу в бригаду, они пришлют помощь, а ты уж продержись. Обеспечь безопасность, уход за больными и ранеными, короче, сам знаешь. Отвечаешь за все только перед полковником Бережным! Понятно?!

- Так точно, товарищ капитан, понял, но все же... - взмолился тот.

- Товарищ лейтенант, война не завтра кончится, и немцев на твою долю еще хватит. - отрезал я, - а сейчас твой отряд способен выполнить поставленную мною задачу, и в то же время ваше отсутствие минимально ослабит наши силы. Ничего личного - только холодный расчет! - Понимаешь?

- Так точно, товарищ капитан, - все еще с обидой произнес тот, - разрешите идти?

- Идите! - я повернулся к Василевскому и козырнул, - товарищ генерал-лейтенант, разрешите продолжить выполнение боевого задания? - немного помедлил и добавил, - А то нас здесь женщины на куски разорвут, или насмерть зацелуют, что, впрочем, одно и тоже.

- Выполняй, капитан, - коротко ответил Василевский, - и мы пошли обратно к моей машине.

На полпути генерал неожиданно развернулся лицом ко мне, и заговорил вполголоса, - А ведь мне там у вас в штабе, капитан Тамбовцев говорил о таком. План "Ост". Зверства фашистов. Я не верил, точнее верил, но не до конца, думал - преувеличивает. А нет, он даже преуменьшал. А ведь это мы виноваты... Не смогли спланировать, отразить...

- Товарищ генерал-лейтенант, вы лично ни в чем не виноваты, кто же знал, что генерал Павлов - предатель. - меланхолически заметил я.

- Павлов не предатель, он просто дурак! - резко возразил мне Василевский.

- Ах, не предатель... Тогда почему немцы, по натуре ужасные педанты, скрупулезно рассчитывающие каждый свой шаг, смогли всерьез поверить в смешную цифру в шесть недель, которые им понадобились бы для того, чтобы пройти от границы, до линии Архангельск-Астрахань. - А? Это только в том случае, когда они были бы уверены, что на одном или двух главных направлениях перед ними рухнет фронт. Это у них получилось Литве и Белоруссии, так что делайте выводы сами.

И этот же план войны в течение шести недель позволил немцам перед ее началом сделать все, чтобы не насторожить нашу разведку. Сами знаете, что не было отмечено подготовки к зимней компании в России. Ни теплых вещей, ни специального топлива и смазки... А уж после разгрома Западного фронта и прорыва немцев через Минск на Смоленск, мы заимели то, что имеем. Понимаете, товарищ генерал?

- Понимаю! - Василевский поднял голову, - А, что это за план войны в течении шести недель?

- Будете в нашем штабе, увидите сами. Спросите у полковника Бережного - что такое "План Барбаросса". - я вспрыгнул на броню, - У него есть на эту тему специальная литература, вам как генштабисту это будет весьма интересно, - Василевский молча кивнул, и полез через люк на командирское место.

Этот день, запомнился полковнику Вильшанскому надолго. Сначала, в ответ на его донесение, поступил грозный приказ контр-адмирала Октябрьского отступить на исходные позиции, и грозящий полковнику трибуналом за самовольные действия.

Правда несколько минут спустя к командиру бригады, совершенно запыхавшись, примчался другой посыльный с приказом генерал-лейтенанта Василевского, сдать участки на флангах соседям, и продолжать наступление, имея общей целью соединение с передовыми частями отдельной мехбригады особого назначения в районе Бахчисарая. Подумав, Вильшанский выполнил приказ Василевского.

Сдав соседям свои участки на флангах немецких войск, бригада к девяти часам дня сосредоточилась напротив поселка Дуванкой, последнего населенного пункта перед Бахчисараем. Задача - атаковать и захватить. Как будто не было изнуряющих двух месяцев боев. Задача, поставленная наступательно, подняла боевой дух моряков, как будто даже вселила в них дополнительные силы. А еще надежда на помощь с неба... И она не заставила себя ждать. Лишь только советские моряки поднялись для отчаянного рывка в рост на пулеметы, как вдруг в небе снова появились винтокрылые штурмовики. На этот раз всего четыре штуки. Но немцам и этого хватило с избытком. Сверкнув ярко-голубым брюхом с большой красной звездой, винтокрылые пошли в атаку двумя парами, на перекрещивающихся курсах. В немецкие пулеметные точки, бьющие по советским морякам с окраины села, снова огненными кометами полетели эрэсы. Увидев красные звезды, полковник Вильшанский слегка усмехнулся и отвесил легкий подзатыльник своему начальнику штаба, - Эх, Петрович, а ты говорил - анг-лича-а-не-е?! Наши это, как есть, наши!