Фарход Хабибов - Из дневника Попаданца. Необычный попаданец в 1941г.

Проходит минуты три, и немцы начинают с поднятыми руками подходить, всего подощло 18 человек, один унтер, остальные рядовые, потом находим еще шесть раненных, причем один из них лейтенант, но ранен тяжело.

— Товарищи красноармейцы, быстро собрать раненных и наших и немцев, собрать все оружие и в машины, и уходим.

А я молча обнимаю Онищука, жив и невредим сволочь, он порывается бежать, собирать людей и барахло, даю ему сзади пинка, ну рад я его видеть.

Эрисханов пробегает мимо, ловлю за руку, даю тоже пинка, и командую что бы сел в немецкий кюбельваген (то есть на нем приехали немцы, покойный гауптман) и Онищука сюда притащил. И тоже подбираю МП-40 и гранату-бейсбольную биту у трупа гитлеровца, из подсумков вытаскиваю еще один магазин к автомату (остальные расстреляны по нам), в карманах сигареты, зольдбух, презервативы (вот сука) и карты, причем с порнокартинками.

Иду дальше еще один труп, но от него пользы мало, карабин разбит вдребезги, вытаскиваю из карманов пачку галет, патроны россыпью, духи, письма и зольдбух. Ну, хоть патроны возьму, с паршивой овцы хоть зольдбуха клок.

Все дальше можно не идти, этот труп обыскан, и иду к машинам, парни пытаются вытолкнуть многотонную махину БА, застрявшего неподалеку от поля боя.

В две машины положены наши и немецкие раненные, еще в одной наши убитые. Девять пограничников-разведчиков и трое из тех, кто приехали со мной, из батальона Ахундова (Збигнев в том числе, все-таки достали немцы поляка). Вечная память героям.

Все, все, что нужно, погрузили и выезжаем, сзади горит Бюссинг (не нашли мы на него водителя, не оставлять же фашистам). В результате этого боя мы потеряли три цундапа и кюбельваген начштаба, но приобрели четыре цундапа, кюбельваген, и три новых бюссинга (четвертый догорает), так что баланс в нашу пользу.

При этом, мы потеряли двенадцать человек, а немцы роту, и как выяснилось оберста, вместе с охраной. Едем, но уже не так быстро, как ехали сюда, спешить особо некуда.

Онищук с Эрисхановым рассказывают, что произошло: разведчики объездили, весь заданный район, даже встретились, с Ильиных, нанесли на карты всю информацию о местах дислокации частей гитлеровцев с примерным количеством солдат. И поехали обратно (ну к нам-то есть) навстречу попалась миниколонна, "Штеер" под охраной двух мотоциклов. Разведчики подумали, что это сам фон Бок, развернувшись, догнали колонку, напали на немцев, а вот фигвам, оберст был там посторонний. Да и мотоцикл один ушел, вот и привел помощь, невдалеке следовала рота (на счастье наших обормотов, без тяжелого вооружения). Даже пулемет, что был у немцев, они сняли с разбитого мотоцикла разведчиков, и минометов тоже не было, только стрелковая шелупонь.

— А что вы собирались с фон Боком делать?

— Расстреляли бы.

— И кто из вас, знает фон Бока в лицо? — в ответ оба обормота пожали плечами, и че поперлись, если в лицо не знают, а?

Наконец доехали до пункта назначения, и я специально поставил по стойке смирно Эрисханова с Онищуком (и с Листиковым для комплекта), пока бойцы снимали с машин убитых, и ложили их на землю. Двенадцать парней положили эти разведкозлы, ради какого-то оберста, неравноправный обмен, довесок в виде роты фрицев, мне нафиг. Один Збигнев чего стоил, а сколько фашистов еще уложил бы бравый поляк.

А затем конечно, пошли к полковнику, докладывать, что и как. Выслушав доклад, полковник обматерил всех троих разведкомандиров по матери. И выдавал при этом такие перлы, что я просто диву давался, сам тоже, скажем, люблю матом выражать неевклидову геометрию, но полковник талант нафиг, АБСОЛЮТНЫЙ ЧЕМПИОН МИРА ПО МАТУ. Хоть на нобелевскую премию по филологии выдвигай. Да разведчикам очень неприятно, из-за их глупости погибли одиннадцать, человек. И полковник разжаловал этих обормотов, командиром разведки поставил доблестного киргиза пограничника Мамбеткулова, а этих летех назначил к нему помощниками. Кроме того, неделю они в свободное от разведки время должны помогать старшине и его ребяткам на кухне, во как.

Уже было поздно, и старшина пришел звать на ужин, полковник сразу передал троицу старшине во временное пользование, и наказал не беречь их. Мы с полковником пошли ужинать, по дороге присоединились Бернхардт с Хельмутом, последнего уже утвердили командиром взвода, да и Бернхардт уже легитимный начштаб. Поужинали, и за ужином полковник опять ругал разведчиков.

— Анисимыч, вы конечно правы, но это же вчерашние пацаны, детство в одном месте играет, да они виноваты, на их совести одиннадцать жизней, зато они разведали и нанесли на карту все гарнизоны фрицев на 500 км в диаметре, кроме того установили связь с подпольем через Ильиных. Ильиных это секретарь горкома ВКП(б) в Городке1, он нам со своим подпольем помогал во время захвата Городка1. Через него планируем выйти на центр, и по возможности работать, имея связь с Москвой.

— За это хвалю, но глупость с оберстом непростительна, у них был приказ, провести разведку, но не более.

Обращаю внимание, что рядом со мной сидит угрюмый командир первого батальона Ахундов, угрум он постоянно, а почему, да у него в крепости погибла семья. После первых выстрелов 22 июня он побежал в штаб, семья осталась, авиабомба попала в общежитие, дочка, сын и жена майора погибли сразу. А как рассказывают крепостники Ахундов раньше, был балагуром и весельчаком, но невосполнимая утрата и горе его изменило. Зато в рукопашке нет человека сильней, в ней Ахундов превращается в зверя, я-то не видел, но Маня рассказала. Когда отбивали одно из нападений немцев в крепости (хотя австрийцев из 45 ПД) Ахундов рванулся в куча малу с ППД и саперной лопаткой. Когда кончились патроны он бил правой прикладом ППД (ухватив за ствол) и лопаткой в левой. Короче результатом боя Ахундова против вермахта, стали 23 трупа, из них 18 погибли от пуль, а трое от приклада ППД и двое развалены чуть ли не по пояс лопаткой малой саперной. И полковнику постоянно приходилось одергивать майора, все-таки он командир, и должен командовать солдатами, а не рубится как казак-берсеркер.

И мне очень больно смотреть на него, за что ему такое горе, он ничего немцам плохого не сделал, а они убили его детей мальчика шести лет, и девочку четырех, да и жену красавицу Фирангиз. А он сидит атлетичный высокий брюнет, с глазами полными горя, и пережевывает ужин, мне кажется он не понимает что ест, не чувствует вкус еды, не видит нас, он там с детьми и Фирангиз, в прошлом…

Ужин окончен, мы встаем из за стола, и полковник спрашивает у старшины, почему не видно начтыла, действительно, где Манюня?

Полковник, закончив ужин, ушел, и я беру старшину за жабры:

— Слушай харя тыловая, колись, где начтыл?

— Не имею права сказать, товарищ старший лейтенант.