Алексей Рюриков - Операция отвлечения

Джозеф Григ, такое имя указали в виде на жительство, усмехнулся, посмотрел на часы, и поднявшись вышел из паба, столкнувшись с входящим в двери невысоким господином в клетчатом пиджаке. Вернувшись в отель и собрав вещи, он направился на вокзал, путь лежал в Кембридж. Он не знал, что закончить университет ему не придется, через два года учебы к нему подойдут от сэра Мензиса, и предложат съездить в Лондон. Там, на Чайн-Кросс, в офисе английской разведки, Григу предложат вернуться в мир тайных операций. Отказываться он не станет и следующие двадцать лет проведет в статусе сначала агента, а потом штатного сотрудника Intelligence Service. Лишь в пятьдесят шестом году, в январе, после прощального ужина с традиционным недорогим шампанским, он уйдет из секретной службы, к тому времени уже "Ее" величества. Через три месяца после отставки Джозефа Грига, в Санкт-Петербурге пройдет короткая пресс-конференция Отдельного Корпуса жандармов полковника Юозаса Ромуальдовича Григулявичуса. О нем снимут фильмы и напишут книги, назовут "суперагентом Зимнего" и "самым знаменитым шпионом мира", фамилия Григ станет понятием нарицательным. В Intelligence Service следующие два десятилетия пройдут под тенью поиска сообщников Грига, расследования контрразведки и конспирологов внутри службы испортят не только репутацию Секретной службы и карьеру десяткам ее работников, но и парализуют активную деятельность оставшихся - одно из просчитанных последствий объявления о деятельности Юозаса. А полковник Григулявичус осядет в тихой Москве. Не прекращая работы в разведке, где его опыт и знания будут использоваться аналитиками, он, разумеется, под псевдонимом, напишет книги о тайнах Ватикана и Уайтхолла, католической церкви на Ближнем Востоке и англиканской в Британской империи. Станет автором биографий короля Саудовской Аравии и великого муфтия Иерусалима. Удостоится почетного звания члена-корреспондента Императорской академии наук и степени доктора исторических наук. Каприз судьбы еще раз сведет его через десятки лет с Гумилевым. Но не с поэтом из Жандармского корпуса, а с его сыном. Бывший резидент станет одним из самых жестких критиков Льва Николаевича Гумилева, когда тот представит на суд ученой общественности свой труд "Этногенез и биосфера земли". Именно Григулявичус будет первым, кто напечатает разгромную рецензию на эту книгу. Впрочем, сейчас он будущего, разумеется, предвидеть не мог. После "моменталки" - встречи в строго назначенное время, на выходе из паба, когда входящий в двери связник неуловимым движением всунул выходящему агенту послание, прочитанное в номере отеля и сожженное немедля в пепельнице, Юозас пребывал в состоянии эйфории. В голове непрерывно крутились слова шифровки: "Для Лоренцо. Внедрение считаю успешным. Информация об организации Томаса признана весьма ценной, ваша работа по линии Ксеркса и делу Бренна успешной. Поздравляю чином подпоручика и орденом Владимира IVстепени. Продолжайте осваиваться в Дакии, имея целью проникновение в Компанию. Влас". Впрочем, день вообще оказался богат новостями. Он взял со стола купленную по дороге "The Financial Times", и перечел короткую заметку. Несколько газетных строк сообщали: "Директор-распорядитель корпорации Royal Dutch Shell, сэр Генри Детердинг вчера неожиданно для всех подал в отставку. Свое решение сэр Генри объяснил преклонным возрастом, не позволяющим ему служить интересам компании столь эффективно, как раньше. Предполагается, что его место займет Фредерик Годбер". Новость не могла не радовать. Перед глазами всплыло лицо сводного брата. Живого, такого, каким его помнил Юозас. А потом перед внутренним взором возникла картина похорон. Обгорелых, съежившихся останков. Хоронили в закрытом гробу, но Григулявичус присутствовал в морге при выдаче тела, Яков Новицкий проходил как террорист, пришлось брать разрешение в Охранке. Мать он к этому не подпускал, ни к чему ей видеть, во что превратился старший сын. Именно в тот день Юзик познакомился с подполковником Никишовым, тот выписывал разрешение для похорон, держался без злости, сочувственно, запомнился. Позже, уже в Стефановской тюрьме, на допросе, Павел Полуэктович предъявил доказательства убийства Якова, а потом и заронил сомнение в честности вождей "Объединенки" - ведь если экс проводили по заказу, как обычная банда уголовных, то возможно ли верить остальному? Нет, к марксизму вчерашний выпускник гимназии до сих пор относился с уважением, но в правильности трактовки идеи бывшими кумирами - усомнился. А позже, под мягким, но неустанным и заботливым, без малейшего преувеличения заботливым, кто лучше позаботится о человеке, чем талантливый офицер, ведущий агента? - влиянием Никишова, перешел на сторону империи. Старый жандарм был первоклассным агентуристом, начинал еще до рождения Григулявичуса, подбирать отмычки к душам умел. Но в этот раз подобрал не отмычку, ключ нашелся, аккурат к тому замку, поворот в коем меняет судьбы. Из молодого революционера вышел не заурядный осведомитель, что в таких гордости для профессионала с тридцатилетним стажем, это любой подпоручик с толикой внимательности сумеет. Получился агент перспективный, пригодный для использования в играх с куда более высокими ставками, чем ловля провинциальных чухонских социалистов. Никишов прекрасно помнил, что с подобного старта начинали карьеру и создатель охранных отделений Зубатов, и ас закордонной разведки Корпуса Гартинг. Содержащегося в тюрьме Юозаса под прикрытием наказания перевели в одиночную камеру, оттуда скрытно увезли в Москву, где полгода на неприметных конспиративных квартирах Корпуса шло обучение разведчика. Летом тридцать второго года уже не Юзик, а агент ОКЖ Лоренцо был готов к работе, начал с восстановления связей в Вильне, Павел Полуэктович искал для своего воспитанника возможности вывода за границу. Нашел вариант уже Коттен, вспомнивший о начинающем агенте над трупом Никишова и мгновенно просчитавший перспективы от объявления Григулявичуса убийцей жандарма. Идея ввести Юозаса в операцию по поиску предателя, получившую кодовое обозначение "Бренн" появилась позже. А уж о том, что бывшему боевику удастся рассчитаться за смерть брата и лично поучаствовать в сокрушении не только начальника безопасности Shell, но и абсолютно недосягаемого, казалось бы, сэра Детердинга, в Разведчасти носившего кличку "Ксеркс", тогда и подумать не мог никто. "Я заплатил, Яша" - мысленно сказал новоиспеченный Отдельного корпуса жандармов подпоручик видению. Атеист, он не верил, что кто-нибудь его услышит. Но вдруг? Праздновать, впрочем, времени не оставалось. Уже следующим утром, разведчик входил в канцелярию Кембриджского колледжа общественных наук, а вечером - в паб "У льва", где собирались студенты левых настроений, самое подходящее место для человека с его биографией. Через несколько дней за его стоик подсел крепкий, смугловатый парень с дымящейся трубкой во рту: - Я слышал, вы левых взглядов? - поинтересовался он. "Провокатор? - мелькнула мысль у Джозефа. Вряд ли, я его видел, студент, оратор..." - Симпатизирую - широко улыбнувшись, ответил разведчик. Я, знаете ли, марксист. - У нас много марксистов - кивнул визави, и протянул руку: - Гарольд Филби. Друзья обычно называют меня Ким.