Андрей Величко - Приносящий счастье

А вот второй самолет задумывался довольно революционным, что вытекало из поставленных перед ним задач. Ему предстояло стать первой единицей нашего военно-воздушного флота, то есть штурмовиком-бомбардировщиком. И если со штурмовкой «Шаврушка» в принципе могла как-то справиться при установке на нее пулемета или легкой пушки, то бомбометание с этого аэроплана получалось только в самом ублюдочном варианте. Пассажир должен был просто брать бомбу или гранату, взводить взрыватель и бросать ее за борт. Да, в начале Первой мировой бомбардировки производились именно так, но люди быстро увидели всю неэффективность подобных методов. Ну а мы собирались сразу делать как положено, но у Ша-2 просто не было нормальных мест для бомбодержателей. Фюзеляж для этого не годился, потому как представлял собой лодку, а крылья можно было использовать только за креплениями подкосов, то есть на расстоянии не менее трех метров от центроплана, что тоже не вызывало восторга.

Вот поэтому я и спроектировал практически новую машину. Главное ее отличие от «Шаврушки» было в том, что она являлась двухпоплавковым гидросамолетом. Ведь лагуна, на берегу которой стоял Форпост, представляла собой идеальную взлетную площадку. Да, такой самолет не сможет нормально сесть на сушу, но ведь вокруг нас в основном вода. Кроме того, плюх на брюхо при посадочной скорости пятьдесят с небольшим километров в час вряд ли приведет к фатальным последствиям, так что в принципе допускалась и аварийная посадка на суше.

Но компоновку я выбрал довольно экзотичную. Обычно поплавки торчат у самолета вместо колес, то есть под фюзеляжем, в котором сидит пилот. Это не такая уж простая конструкция, к тому же создающая хоть и небольшой, но все же дополнительный пикирующий момент как в полете, так и при посадке. Разумеется, летчику высокой квалификации это не мешает, но где нам таких взять?

Приняв во внимание эти соображения, я решил строить самолет несколько иначе. Его основа получилась чем-то вроде маленького катамарана с пилотским местом и моторамой, а сверху к этому сооружению крепились крылья и узкая труба фюзеляжа с хвостовым оперением. Да, по сравнению с классическим вариантом я проигрывал в обтекаемости, потому как у меня пилот сидел между поплавками, а не в фюзеляже. Но зато сам фюзеляж можно было сделать очень тонким, ибо малая скорость такое вполне позволяла. То есть в целом ухудшение обтекаемости получалось довольно незначительным. В качестве же бонуса получалась очень удобная подвеска бомб – прямо за пилотским сиденьем.

Конструкцию бомбы мы уже давно отработали до мелочей. Итак, берется двухлитровая бутылка из-под кока-колы. Туда заливается смесь спирта, древесной смолы и растительного масла в соотношении два к одному к трем. Вместо пробки ввинчивается взрыватель, состоящий из длинного гвоздя, предохранительного штыря, который не дает гвоздю двигаться внутрь, капсюля жевело, ста граммов черного пороха и большого термитного сварочного стержня. Затем на «талию» бутылки насаживается фанерный стабилизатор, фиксируется хомутом, после чего зажигательную бомбу можно отправлять на склад готовой продукции. Испытания показали, что при попадании она гарантированно сжигает деревянный сарай – а значит, и корабль тоже, и потушить этот пожар без углекислотных или пенных огнетушителей очень проблематично.

Кроме зажигательной, в нашем ассортименте наличествовала и осколочно-фугасная бомба – та же бутылка, но вся наполненная черным порохом, поверх которой надевалась чугунная труба с прорезями. То есть бомбы у нас уже имелись, и не хватало только бомбардировщика. Я уже сделал его радиоуправляемую модель, которая неплохо летала, и теперь настала пора приступить к изготовлению настоящего самолета.

Как уже упоминалось, мы закончили постройку и испытания трех небольших катамаранов, предназначенных для плаваний по Бассову проливу. Один из них с большим энтузиазмом осваивали тасманийцы – охотник Бунг, трактористка Зина и ее сыновья от первого брака Брам и Дан – такие имена им дал отец. Судя по некоторым словам, которые смогли запомнить Зина и сыновья, он был голландцем.

Но вообще-то у нас жило семь гостей с Тасмании – кроме уже перечисленных, старший сын Бунга, уже успевший заработать имя Павел, его жена, которая не имела даже тасманийского имени и откликалась на просто «женщина», и дочка Зины, коей в настоящее время было лет семь. Причем малышка оказалась очень способной – меньше чем за год она научилась сносно читать по-русски, а недавно перешла к сложению и вычитанию двузначных чисел, в силу чего ей было торжественно присвоено имя Юлия. Но эти трое не рвались плавать – Павел проявил неплохие способности к столярному ремеслу и сейчас строгал рейки для самолетов, его жена по определению своего мнения не имела, а Юле надо было продолжать учебу. В общем, катамаран «Тасмания», совершив несколько рейсов на близлежащие острова, готовился к большой экспедиции на остров, в честь которого он был назван.

Через неделю, когда заготовка планок нужного размера для обоих самолетов закончилась, «Тасмания» отбыла в дальнюю экспедицию – Бунг собирался найти остатки своего племени и предложить им перебраться на Манюнин остров.

Вскоре начали приобретать очертания наборы крыльев – они у обоих самолетов были почти одинаковыми и потому делались вместе. Работа шла быстро – Попаданец вполне ожидаемо смог внести в нее немалую лепту. Но на нем, кроме всего прочего, был еще и присмотр за туристами на Диле, так что он ненадолго сплавал туда. С собой Саша взял пневматического «крыса» – близнеца того, из которого когда-то учились стрелять Ханя с Тимом. Это ружье у нас использовалось для первоначального обучения мориори, чтобы привить им самые первые навыки, не пугая до полусмерти грохотом выстрелов, но еще в начале лета ученики перешли к освоению мелкашки, так что «крыс» валялся без дела. Вот Попаданец и захватил его на Дил, потому как на валлаби вполне можно было охотиться и с этим стволом – они на том острове были совсем непуганые. Кроме винтовки, туристам предполагалось подбросить десяток бомж-пакетиков с дошираком, две пачки чая и кило рафинада, потому как их запасы подходили к концу. Ну и вообще посмотреть, как там живут московские робинзоны.

Через три дня Матрохин вернулся и поделился впечатлениями. Оказывается, люди неплохо устроились.

Глава семьи посмотрел, какие ягоды едят местные карликовые кенгуру, осторожно попробовал сам и, убедившись, что они неядовиты, набил ягодами два ведра из трех, имеющихся у семьи, и теперь ждал, пока ягоды перебродят. Попаданец ночью, когда москвичи спали, осторожно подобрался к палатке и оставил свои подарки, заодно попробовав содержимое одного из ведер.