Андрей Величко - Приносящий счастье

Дело было в том, что я не собирался никуда переправлять купленное. Оно мне понадобится для утепления гаража, потому как я после встречи со своим школьным приятелем решил на всякий случай подготовиться к аномально холодной зиме.

– Даже дрова собираешься покупать в Москве? – горестно вздохнула жаба, увидев, что я ввел соответствующее слово в поисковик.

А ведь действительно, подумалось мне – зачем? Вот уж их-то прекрасно можно хранить в замечательном дровяном сарае рядом с особняком на Манюнином острове, а сюда переправлять по мере надобности и сразу отправлять в печку. Вряд ли эвкалиптовая зола так уж сильно отличается от березовой, а пару охапок местных дров во избежание вопросов нетрудно напилить из досок, регулярно появляющихся на гаражной свалке.

Так что я поблагодарил земноводную, извинился за недостаточное внимание к ее благим порывам, уточнил срок доставки заказа и отправился на работу.

Ушел я оттуда чуть пораньше конца рабочего дня, ибо к пяти вечера обещали привезти материалы для утепления. Но еще по дороге подумал, что зря – пробки в этот день были несколько интенсивней обычных. Так и оказалось – «газель» с заказанным приехала только в семь. Но во всем при желании можно найти положительные стороны, опоздание машины с досками и пенопластом исключением не явилось. Пока она продиралась сквозь пробки, успел прийти мой сосед, Паша, с которым мы иногда пили пиво и помогали друг другу в ремонте своих тачек. А сейчас он помог мне по-быстрому разгрузить «газель».

– Что это ты задумал? – поинтересовался он по окончании разгрузки. Вообще-то по соседу было видно, что этот вопрос является вводным, то есть предисловием к настоящему: «А не взять ли нам пива по этому поводу?» Но я все же решил на него ответить.

– Думаю утеплить гараж, а то моя старушка в прошлую зиму что-то плоховато заводилась на морозе.

– Может, проще купить новую? – хохотнул Паша.

– А ты вспомни, как лет семь назад вдарили морозы днем под двадцать восемь, а ночью за тридцать. С утра половина самых что ни на есть новейших иномарок завестись не могла! Так что это не выход, да и жаба не даст выкидывать деньги на новую машину, когда эта еще вполне себе ездит. Но вот продать ее дороже чем за полтинник не получится.

– Ну, это ты зря, если не суетиться, то тысяч семьдесят за нее взять можно, – возразил сосед, после чего наконец перешел к главному вопросу.

Женя, как и собирался, просидел у меня в гостях двое суток. Я за пару вечеров как раз успел раскроить привезенные материалы, а следующим утром мы вернулись на Манюнин остров. Зябликову действительно помогла эта экскурсия, но он сказал, что предметно говорить о результатах можно будет не раньше чем дня через три.

Уже упоминалось, что при переходе из одного мира в другой первое время сильно чувствуются новые запахи. Москва шибает в нос в основном бензиновым перегаром, а прошлое встречает запахами цветов, свежих досок и вообще ароматами девственной, не опохабленной рукой человека природы. Но в этот раз я сразу почувствовал нечто новое, чего раньше вроде не ощущалось.

В Форпосте явственно пахло гарью. Примерно так, как в Москве в июле десятого года, когда лесные пожары вокруг нее еще только начинались.

Для очистки совести я глянул – не гонит ли на меня ветер дым от какой-то печки, – но нет. Во-первых, ветер дул с северо-запада, то есть со стороны полей, а во-вторых, в поселке не дымила ни одна труба. Похоже, это лесной пожар, подумалось мне. Вот только где?

Так как в Форпосте был вечер, я не рискнул поднимать «Шаврушку». Ограничился лишь тем, что вызвал Тима и велел ему составить вахты из людей с наилучшим обонянием. Чтобы, значит, они всю ночь принюхивались и в случае чего поднимали тревогу. Сам же отправился в тасманийский квартал, к Бунгу, который, как я уже имел возможность убедиться, имел нос если хуже собачьего, то ненамного.

– Лесной пожар, – без колебаний сказал охотник. – Но далеко, в нескольких днях пути. На нашем острове нет таких далей. Значит, горит где-то за большой водой. Нам это не страшно – даже самый большой огонь не умеет плавать. И ему не высушить море, это не маленькая речка.

Мне стало немного спокойней. Хотя… блин, но на северо-западе от нас находится остров Дил, почти весь покрытый лесом! Неужели пожар именно там? Правда, взяться ему вроде бы неоткуда – гроз уже месяц как не было, а времен миров я не выравнивал, то есть и гостей туда вроде набежать не должно. Ладно, утром можно будет слетать, а сейчас лучше всего пойти досыпать, потому как в Москве я до четырех утра просидел перед компом.

С рассветом я поднял в воздух нашу амфибию. Для начала облетел Флиндерс, дабы окончательно убедиться, что здесь ничто не горит. Потом взял курс в океан.

Вообще-то уже можно было сказать, что горит, скорее всего, не Дил. Или по крайней мере не он один, потому что дымкой был затянут весь северо-западный сектор горизонта, с высоты ее было видно очень хорошо. Тридцать пять минут полета – и я убедился, что с островом Попадания все в порядке, только в небе что-то многовато птиц. То есть горит явно на материке, отчего мне стало даже как-то досадно. Ну типа – блин, да какая такая сволочь взяла и нагло подожгла мою Австралию?

Самолетик тем временем продолжал свой полет. Не прошло и часа, как я увидел далекий берег, весь затянутый дымом, сквозь который в нескольких местах пробивалось пламя. Да, полыхает здорово, на самолете туда лучше не соваться, тем более с моей летной квалификацией.

Я повернул назад и связался с Форпостом, велев готовить к отплытию «Тасманию», загрузив туда пару упаковок респираторов и все четыре имеющихся у нас противогаза. Потому как пожар шел из глубины материка к побережью, так что сейчас именно там должны были скопиться бегущие от огня. Причем не обязательно только животные, но и люди тоже. На них не помешает посмотреть, а если понадобится – то и спасти. Ну, а коли спасать будет некого, настрелять про запас больших кенгуру, потому что они все равно обречены, ибо не умеют плавать.

Часов в одиннадцать «Тасмания» отчалила от пристани и, урча мотором, двинулась к выходу из лагуны. Экипаж состоял из четырех человек – Бунга с Даном и нас с Попаданцем. Парусов мы не ставили, потому как весь путь к берегу Австралии предстояло идти практически против ветра. Помня, как «Мечта» при таком курсе регулярно зарывалась носами в волны, я ожидал чего-то подобного и сейчас. Правда, волнение было умеренным, примерно балла четыре, но ведь и «Тасмания» заметно меньше «Мечты»! Однако, вопреки моим опасениям, кораблик легко всходил на волну, чему явно способствовали сильно загнутые, как полозья русских саней, носы его корпусов. Вот интересно, почему же тогда почти у всех катамаранов двадцать первого века они входят в воду почти отвесно? И я так сделал на всех спроектированных мной кораблях. Может, это дает какие-то преимущества на спокойной воде? Но нам они не нужны, если ценой является ухудшение поведения судна при волнении.