Алексей Борисов - Смоленское направление - 4

- Вот так, взяли и просто привезли?

- Нет, офицер на аэродроме спросил, куда меня доставить, я и сказал куда отвезти. Чуть не забыл, мне выписали новый документ. Теперь я свободно могу передвигаться по области, только отметку в комендатуре ещё поставить надо.

Что ж, теперь Петер Клаусович может до прихода Красной Армии слать отчёты и раскапывать городища. Надо бы ему ещё через месяц жалобу накатать, да денег попросить. Дадут ли? Неужели он не понимает, что интересен немцам, как тот мавр: сделал дело - проваливай. А этот ребячий восторг, чему радоваться? Повезло, да только вот везенье какое-то призрачное, неестественное. Словно кость подсунули, а мы рады стараться, клац зубами, не замечая, что сеть над головой падает. Отметки в комендатуре, да по этим записям даже выпускник церковно-приходской школы в пять секунд сумеет проследить весь маршрут перемещений, а если места на карту нанести, да линеечкой с карандашиком поработать. Да уж, выпадает "профессор" из обоймы. Найдутся умные головы, будут отслеживать его раскопки да сопоставят появления печатной агитации с местами появления Клаусовича. Жаль, были у меня надежды, но нет худо без добра. Как бы там ни было, легальное перемещение по области есть, а раскопки предметами старины я уж обеспечу. Ну а если рядом с археологическими исследованиями курганов вдруг появятся небольшие землянки, то ничего удивительного. Землекопам жить-то где-то надо, а вот, что с домиками станет после отбытия археологов, то уже заботы совершенно других людей.

С рассветом, накинув дождевик, покручивая педали, я отправился в Прилепово, везя запчасти для "эмки". Не доезжая метров двести, до верстового столба, я свернул на обочину и закатил велорикшу в кустарник. Отсюда, по краю леса, можно было незаметно добраться до трёх берёз. Воткнув палку, я стал осматриваться. Машину так и не сумели дотащить до дома старосты, застряли на въезде в деревню, а виной тому - ливень. Мою усадьбу он прошёл стороной, так, краешком задело, зато севернее, тучи отметилась со всей суровостью. Савелий Силантьевич курил, стоя под обновлённым навесом колхозного коровника вместе с киномехаником и пианистом, пока телефонист с водителем копали канаву, пытаясь сообразить сток для воды. Работали бы вчетвером, да лопат было всего две. Младшего лейтенанта видно не было, однако стёкла в машине аж матовые стали, словно кто-то внутри надышал. Силантьевич отдал бойцам недокуренную папиросу, накинул на голову капюшон своего выгоревшего до песочного цвета плаща, посмотрел на часы и направился в мою сторону. Пароль-отзыв, всё как обычно, только болтать под дождём не тянет, да и виделись совсем недавно. Новостей особо не прибавилось, лейтенант-беглец заболел, и закутанный в тулуп лежит на заднем сидении в машине. Четверо бывших пленных почему-то решили, что война для них окончена, и вчера вечером интересовались, как, имея такие неподходящие специальности приспособиться в деревне. Ответа на этот вопрос у Савелия не было, так как в его понимании пианист был сродни трудно произносимому слову, боялся любого инструмента и вообще, не приспособлен к жизни. То же можно было сказать и о других, даже о водителе полуторки, который, как выяснилось, проработал без году неделя. Посему, Силантьевич в первую очередь поинтересовался у меня, для каких целей ему досталась такая обуза.

- Создадим агитбригаду, - ответил я, - пианист наверняка освоит аккордеон, киномеханик будет показывать кинофильмы, телефонисту придётся научиться обращаться с рацией, а шофёр, как починят "эмку", будет работать на ней. Но это всё в ближайшем будущем, а пока, я бы хотел предложить тебе немного прогуляться, к Акулинкам.

- Дождичек не скоро кончится, - нехотя ответил Савелий.

- Так не сейчас, как смеркаться станет, тогда и пойдём. Непогода нам только в руку. Промеж Осташково с Акулинками лесок хороший есть, дорога как раз по нему идёт. Осмотреться там надобно, промерять кое-что.

- Раз надо, то чего б, не сходить. Места я те хорошо знаю, только вот, как ты Николаевич, по мосту Мокрядинскому пройдёшь? Немцы ночью сразу стрелять начнут, комендантский час.

- Зачем нам мост, мы на лодочке Сож перемахнём. Так что, к девятнадцати часам жду я тебя здесь, на этом месте. С собой кроме "нагана" ничего не бери, всё уже собрано.

Савелий Силантьевич проводил меня до велорикши, где я расстался с трёхколёсным "чудом", отдав его в пользование прилепчанам. Штука удобная, два бидона с молоком легко помещаются в багажнике и если не брать во внимание единственный её недостаток, как то: задние колёса при нагрузке увязают в раскисшем грунте, то для села это явное подспорье. А когда на всю деревню осталась одна охромевшая кобылица с жеребёнком, то, по-моему, Силантьевич только прирастёт авторитетом заботливого руководителя, что очень важно в условиях его статуса. Ведь многие председатели колхозов с началом оккупации перешли на службу к немцам, став старостами. И многие из них поплатились своей шкурой, так как были и оставались никчёмными чиновниками (рвань, пьянь и дрянь по жизни), привыкшие прикрывать свой зад должностями, а иногда и партийным билетом, выдаивать все соки из сельчан и слать победоносные отчёты. На таких оборотней, среди крестьян, и донос написать грехом не считалось. Учитывая это, был я уверен, что ножа в спину от своих, Савелий не дождётся.

Вечером, в месте, где Хмара впадает в Сож, мы переправились на надувной лодке, на левый берег. Припрятав в прибрежном кустарнике плавсредство, и оставляя Казаринку по правую руку, через несколько километров пути мы вышли к границе Клинского леса. Двигаться дальше стало невозможно, тучи закрыли всё небо и, углубившись в чащу, с трудом отыскав небольшую, три на четыре метра поляну я вытряхнул из баула палатку. Установив её, наломали лапника, маскируясь больше для себя, чем от случайных гостей. Дождь хоть и стих, но продолжал периодически накрапывать, так что, покурив, мы оказались под крышей. Часы показывали начало одиннадцатого, то есть, в пути три часа, и судя по карте с компасом, до дороги не более полутора километров. Огня разводить не стали, попили горячего чая из термоса да съели по бутерброду при свете фонарика. Так и уснули.

Дорога проходила по лесу всего метров шестьсот, практически не петляя, и была отмечена обновлёнными телеграфными столбами с двумя проводами. Немцы успели протянуть связь, но не озаботились вырубкой кустарника по обочинам. Пока я присмотрел место для засады и вернулся метров на двести назад, изучая маршрут отхода, Савелий Силантьевич расчистил сектор обстрела, прилёг и поводил дулом револьвера, выцеливая предполагаемого врага. За этим занятием я и застал его.

- Отсюда до дороги десять шагов, - сказал я, присаживаясь рядом, - если всё пойдёт по плану, то грузовик, входя в поворот, сбросит скорость, а так как впереди лужа, то поедет на первой передаче. Тут-то мы бутылку с зажигательной смесью и бросим. А для верности, лучше две: на капот и в борт.