Алексей Борисов - Смоленское направление - 4

Привыкший вставать в шесть утра, в этот раз он проснулся в начале девятого. Сказались ночные прогулки. За ночь, непогода завалила наружную сторону навеса на половину высоты снегом, и не думала успокаиваться. Верхушки деревьев буквально дрожали от порывистого ветра, зато под самим навесом было тепло. Тлеющие брёвна великолепно справились с обогревом. Единожды Василий притрушивал их снегом, дабы успокоить разгоревшийся огонь. Размяв затёкшую спину, он допил остаток кофе из термоса, поставил котелок на угли и стал растапливать в нём снег. Кипящую воду он залил в термос, добавив в него заварку из пакета. Снова повторение процедуры с котелком. Пока шёл процесс, он умылся, сходил куда надо. Когда кипяток был готов, место котелка заняла консервная банка, а потом, согретая тушёнка с кашей смешалась с водой, и получился суп. Сотворив из пустой жестяной банки что-то похожее на миску, Вася перелил часть супа туда, покрошил сухарь и стал есть. Будить Николая не пришлось, он сам проснулся, на запах. Покряхтел для порядка и попытался выбраться из спального мешка. Частично это удалось ему сделать, а в остальном помог товарищ. Вот тут и обнаружилась беда. Ночью, после приёма аспирина, Николай пропотел так, как и в бане не у каждого получится. Бельё можно было выжимать. Рассчитанный на суровые морозы спальник, ватник, свитер из верблюжьей шерсти, даже холщовый маскхалат, все потихоньку внесли свою лепту. Пришлось раздевать раненого и организовывать срочную просушку. Благо, особо мудрить не пришлось. Сделанные из веток рогульки заняли место у нодьи, и растянутые на них рубаха с кальсонами стали парить. В смысле отдавать излишнюю влагу с присущим запахом, а не летать. Так и прошёл завтрак у Николая, на фоне своего белья. Но как говориться: своё не пахнет. Так что супчик довольно быстро подошёл к концу и перед строгим взором младшего лейтенанта предстал хоть и болезненного вида, но сытый боец. Осмотрев ранения, Василий приободрил известными словами о свадьбе и заживлении, а сам немного испугался. Сейчас, при дневном свете, сочившийся гной и багрово-фиолетовые пятна вокруг пулевых отверстий наводили на неприятные воспоминания. Когда он был в лагере, ни один красноармеец, имевший похожее ранение не выжил. Антисанитария, отсутствие медикаментов и помощи приводили к гангрене. А ведь в Прилепово даже фельдшера нет, не то, что хирурга. Ребятам, попавшим под осколки гранаты, тогда просто повезло. Успели, и довезти, и врача отыскали, и самолёт вовремя прилетел. Повезёт ли так Николаю, ещё вопрос. Размышляя над этим, Василий вспомнил, что надо попробовать выйти на связь. Днём и сигнал лучше и холм повыше найти проще.

- Болят ноги? - спросил Василий, заканчивая бинтовать.

- Не то слово, - Николай сплюнул кровавой слюной, - в следующий раз палку в зубы. Левая так вообще, хоть застрелись.

- Я тебе ещё один укол сделаю, последний. Больше у меня в аптечке нет. Одни порошки остались, но они так, если зуб заболит.

- Тогда не надо укол. Я этих уколов с детства боюсь. Давай порошки. Высыпав лекарство прямо в рот, Николай зачерпнул горсть снега и вытер им лицо.

- Ты пока исподнее сохнет, отдыхай. А я пройдусь, посмотрю, - сказал Лопухин, беря лыжи и рюкзак.

Выбрав место для антенны, Василий размотал провод, привязал к концу деревяшку и с третий попытки забросил грузик на ветку. Предыдущая попытка тоже удалась, но провод лёг ниже, чем хотелось. Конструкция была рассчитана до сантиметра и любые отклонения хоть и были не критичны, но оказывали влияние на дальность радиосвязи. Вообще то, он должен был использовать свои лыжные палки, соединённые одна с другой. Не будь Николая, так бы и произошло, но сейчас пришлось исходить из подручных средств. По маленькой чёрточке на компасе, Лопухин на снегу определил направление усадьбы и ногой нарисовал стрелку на снегу. Второй провод подключил через специальный разъём посередине кабеля и от точки питания растянул по направлению стрелки, закрепив её колышком. Расчистил от снега небольшую площадку и зафиксировал оттяжку. Вскоре антенна "Наклонный Луч" была готова. Стояла она на самом краю леса, на возвышенности и явных препятствий, мешавшей её работе, не наблюдалось. "Должно получиться", - подумал Василий.

Снова, как прошлой ночью, наушник на ухо, поворот тумблера и повтор позывного: "Здесь Пух, приём". Через минуту, девичий голос похожий на Дайвин ответил: "Пятачок на связи, слышу вас, Пух". После сказанного в эфире позывного, Василий улыбнулся. Если ему дали прозвище по фамилии (Лопух - обидно, а Пух в самый раз), то Дайва свой получила за свой курносый нос. Однажды она приложила палец к кончику носа, изображая важнейший орган поросёнка, и хрюкнула, передразнивая покойного Володю Соколовского.

- Возвращаюсь не один, со мной триста, как поняли? - как можно серьёзнее ответил Лопухин.

Дайва записала, попросила повторить, так как при возможном искажении речи числительное можно неправильно понять и, поняв, что сказанное вне её компетенции произнесла:

- Пух, связь через пять минут, как поняли?

- Понял Пятачок, через пять минут.

Даже самый удачливый среди всех живших на этом свете вряд ли осмелится сказать, что имеет от жизни всё, о чем только думал и мечтал. Да и кто остался доволен тем, что получил по праву или выдрал силой? Уж на что Джотипала, достигнувший бодхи, и то лишь повторил Кашьяпу, подтвердив, неокончательность всех явлений. А апостолы? Теологи не один километр бумаги исписали по их деяниям. И это лишь примеры известных людей. Наконец, кому дала жизнь всё то, что обещала вначале? Мне, тебе, ему, ей? Эту "несправедливость" мироздания мы обсуждали в узком кругу с Петером Клаусовичем и Елизаветой Дмитриевной за чаепитием в пятницу, седьмого ноября, когда в кабинет постучалась Дайва.

- Можно? - раздалось из-за двери.

- Дайва, входи, - разрешил я, ставя чашку на блюдце.

- Там это, радиостанция. Младший лейтенант на связь вышел.

Я посмотрел на часы. Половина десятого. В это время Вася должен был подходить к Прилепово, или, по крайней мере, быть возле хутора Афанасия. В принципе, мы договаривались, что он сообщит, как прибудет в деревню. Но отчего это сделал сейчас? Или действительно, лыжный спорт пропустил мимо себя явный талант и Лопухин подобно метеору промчал два десятка вёрст, на ночь глядя, по пересечённой местности, в обход немецких гарнизонов?

- Что он сообщил? - сухо спросил я.

- Возвращается не один, с ним триста.

- Так и сказал, - удивлённо, - триста?

- Да. Так и сказал. Я не глухая, - с обидой в голосе, оттого, что в круг взрослых её не пригласили, - и записала, как положено по инструкции. Думаю, он что-то важное сообщить хочет. Я попросила выйти на связь через пять минут и сразу к вам прибежала.