Алексей Борисов - Смоленское направление - 4

- У них был "каттенкрад". Я его видел, - докладывал сносно говорящий по-немецки унтер-офицер, командир финского отделения, преследовавший сегодня утром диверсантов.

- Их в наших войсках всего несколько сотен. Так что не мелите чепухи. Откуда у противника такая техника? - С удивлением, произнёс унтерштурмфюрер - то ли спрашивая сам у себя, то ли сообщая собеседнику абсурдность его заявления.

- Именно так, никакой ошибки. Мой свояк присылал мне фотокарточку, вот она, кстати, - унтер достал из планшета фото и указал пальцем на солдата, стоящего рядом с гусеничным мотоциклом, - у них был такой же, только, белого цвета. Я решил, что прибыло подкрепление, и приказал прекратить огонь.

- А противник в это время скрылся?! - с издёвкой в голосе внёс дополнение унтерштурмфюрер.

- Мои люди с полной выкладкой пробежали десять километров. Устали. Да будь мы свежи, разве можно угнаться лыжнику за "каттенкрадом"? Я отдал приказ сообщить командованию через посыльного о боестолкновении и отправил Аки с Яри по следам. Они охотники и с ними собака. От них ещё никто не уходил. Это самые…

Немец слушал, а сам хотел сказать, что ему на объяснения финна плевать как на ту яблоню в соседском огороде. И то и другое не его проблемы. Он уже назначил козла отпущения. Осталось только доложить гауптштурмфюреру, да отметить этого русского по ведомству Долермана. Интерес вызывали лишь детали, а именно, как лапотник умудрился взорвать транспорт? Вскоре он это выяснил.

В бою, как и в жизни, есть место случайностям и чудесам. Иной раз, очередь, выпущенная в упор, проходит мимо, приставленный пистолет к виску даёт осечку, а верёвка рвётся на виселице. Так же случилось и здесь. Попасть с трёх выстрелов в бензобак было не реально и, учитывая особую опасность диверсантов, старосте крупно повезло. И вдвойне повезло, что детонировала взрывчатка или канистры с топливом. Когда Савелий Силантьевич предъявлял оружие, из которого произвёл выстрел по гусеничному мотоциклу, эсэсовец обратил внимание на разномастные патроны в подсумке. Каких тут только не было: бронебойные, зажигательные, простые, трассирующие. Встретилась даже пристрелочно-зажигательная. Последняя пуля, скорее всего и была сестрой той удачливой, запалившей бензин. Спросив через переводчика, откуда такое "богатство", немец получил неожиданный ответ - трофей. Снабжение боеприпасами было аховое, не иначе, по остаточному принципу. Отряд самообороны иногда получал те крохи, которые забраковали оружейники вермахта, но уже как месяц нет и этого. Сделав пометку в блокноте, унтерштурмфюрер не поленился и в сопровождении Майса с Савелием Силантьевичем издалека осмотрел прорубь, после чего вернулся к "кюбельвагену". Доставать со дна реки искореженную технику, в круг его задач не входило, да и весьма затруднительное это дело, требующее привлечение массы специалистов. На этом операцию можно было считать законченной. Люфтваффе хотело крови и жестокого наказания за своих механиков, оно получило. Виновные сгорели заживо. Абвер требовал доставить языка, к сожалению, трусливые финны всё запороли. А что от них ожидать, если в личном деле каждого стоит отметка: "Не поддающийся воспитанию". Германский солдат бы изловил, но его там не было. Похоже, такой итог удовлетворит всех. Уже в машине унтерштурмфюрер набросал в уме несколько тезисов будущего рапорта, отдавая себе отчёт, что необходимо иметь специальное подразделение в каждом батальоне дивизии. Этакие команды охотников, коих использовать для возможной борьбы с парашютистами, как в случае высадки десанта, так и в случае поиска и поимки советских агентов-диверсантов. Россия не Франция и Польша. Тут воюют по другим правилам. И если там, в странах Европы подразделения, охраняющие коммуникации и объекты со своими задачами справлялись, то здесь намечалась, лишь доля вероятности. Самые сильные, опытные и храбрые были на фронте, в тылу соответственно остальные. Это было правильное распределение. В каждой армии есть лучшие и худшие и если одни столкнулись в бою с другими, то результат не надо загадывать. Нужно просто свести такую вероятность к минимуму. Приехав в Починки, офицер СД сначала отогрелся у русской печи, после чего стал перечитывать доклады о событиях минувшей ночи по всему району и знакомиться с теми, которые прибыли недавно, касающиеся утра сегодняшнего дня. Перед выездом, он разговаривал со Смоленском. Туда каждые сутки уходило два рапорта. В утреннем сообщалось о происшествиях за ночь, а второй отправлялся вечером, по событиям за день. Но сейчас командованию требовалась развёрнутая картина, где не просто отразится общая обстановка, а именно с теми мелочами, обычно остававшиеся в его сейфе и личным мнением. По факту это был третий рапорт, особый. На его основании смещали с должностей и выдавали награды. Поэтому он скрупулёзно изучал документы, делал пометки, не обходя вниманием и откладыванием в сторону писулек, сообщающих о недостойном поведении Фрица, Ганса, и прочих в момент нападения неприятеля, застольных разговорах, и непосредственно всякого трёпа перед сном. Очень часто, доносчики писали друг на друга, и этот водоворот становился интересным только в исключительных случаях. Сейчас дошла очередь и до них. Аналитики запросили всё. Если сто человек опишут, как они увидели, что в озеро бросили камень, то специалист определит, когда и с какого места этот камень вылетел, а может и поймёт, кто его бросил, а если поднатужится, то выяснит и причину броска. Из прочитанного и собранного лично, выходило, что за очень короткий промежуток времени нападению подверглись два стратегически важных объекта. Один из которых, железнодорожная станция Энгельгардтовская, выведена из строя на двадцать часов, что привело к перегрузке альтернативных путей сообщения. Второй - инфраструктура аэродрома Шаталовка, претерпевшая серьёзный ущерб, вследствие чего три эскадрильи не смогут выполнять боевые задачи в полном объёме минимум трое суток из-за потерь в личном составе обслуживающего технического персонала и ремонтной мастерской. Всё указывало на спланированную акцию, проведённую поэтапно, крупными силами, рассчитанную поминутно и готовившуюся явно не один день. Одно только использование огромного количества разнообразного вооружения, судя по обнаруженным боеприпасам и следам их применения, говорило о многом. Два вида миномётов, шести пулемётов, огненных фугасов, специализированных мин для подрыва рельс, стрелкового оружия снабжённого приборами бесшумной стрельбы и техники с повышенной проходимостью. Из этого следовало, что поблизости действует не просто агентура противника и группа парашютистов, а нечто большее, находящих опору в сообщниках, работающих или служащих непосредственно здесь. Из Смоленска, несомненно, потребуют кандидатов на заклание, значит, стоит предоставить их заранее. Тут же из сейфа был выужен листок, где сообщалось о романтической связи рядового Гоззо, призванного из Тироля, с сестрой железнодорожника. Женщина-агент - вполне возможно. Следующий листок унтерштурмфюрер прочёл два раза. Не потому, что было интересно, вышло так, что за последние полтора месяца сигнал поступал в третий раз. Он касался унтерфельдфебеля охранной роты аэродрома Фрица Дорфмана. Причём авторы с завидным постоянством отправлялись в иной мир, а Дорфман занимал их должности. В качестве приложения к последнему доносу была прикреплена краткая характеристика: незаконченное высшее образование, общительный, связан с научными кругами и пользуется покровительством профессора из Берлина, увлечение оккультизмом. Следующая кляуза была на НТСовца, изымающего золотые изделия у русского населения для поддержки партизан. Явный бред, но и этот листок лёг в дело. Прервавшись на пятиминутный перерыв, эсэсовец ознакомился с боевыми сводками. Там, как обычно сообщали о победах. После дерзкой атаки, отряды диверсантов стали покидать место боя, уходя в разные стороны. Девять из них уничтожила охрана аэродрома, пятеро были убиты в столкновении у болот Красиловки, двое на подходе к аэродрому Боровское. И как минимум ещё двоих уничтожил везунчик-староста из деревни Прилепово, добавил от себя. Обложившись бумагами, он стал писать: Оберштурбанфюреру СС Альберту Раппу. 5.