Дмитрий Никитин - РЯВанш!

В мае 1905 года крейсер 2-го ранга "Алмаз" единственный из русской эскадры (не считая миноносцев "Грозный" и "Бравый") сумел добраться до Владивостока после Цусимского разгрома. Пятнадцать лет спустя "Алмаз" вернулся на Дальний Восток уже в ином качестве. Он стал кораблем-авиатранспортом, и на палубе его теперь гнездились птицы из дерева и полотна. Помимо "Алмаза" в отряд авиаматок-гидрокрейсеров контр-адмирала Дудорова входили авиаматки "Капитан-инженер Мациевич", "Штабс-капитан Нестеров" и "Штабс-капитан Энгельс". Еще недавно они служили вместе с "Алмазом" на Черном море и называли тогда по-другому. Первые два были "императорами" - "Николаем I" и "Александром I". Но такие названия больше соответствовали линкорам, поэтому авиаматки переименовали в память о знаменитых русских летчиках Льве Мациевиче и Петре Нестерове. Третий авиатранспорт прежде именовался "Румынией", а новое свое имя получил в честь летчика и авиаконструктора Евгения Энгельса, разбившегося два года назад при испытании морского истребителя своей конструкции.

Борис Петрович Дудоров недоумевал - почему адмирал Колчак не взял с собой в поход ни одного авиатранспорта. Раньше, командуя Черноморским флотом, Колчак заботился о том, чтобы дредноуты постоянно сопровождались авиаматками, гидропланы которых вели разведку, прикрывали линкоры от ударов с воздуха и из-под воды. Впрочем, на Черном море русский флот господствовал, а на Японском противник оказался гораздо сильней. При встрече с вражескими линейными силами тихоходные авиаматки связали бы эскадру - так думал, наверное, командующий... Кроме того, для воздушной разведки у Колчака уже было два-три собственных аэроплана на палубах линкоров, что же касается японского воздушного и подводного флота - они, как считалось, находились в зачаточном состоянии и, таким образом, по большому счету, в авиаматках не было здесь большой нужды.

В спасательной экспедиции гидрокрейсера должны были искать с воздуха поврежденных русских кораблей, а также защищать остальных от подлодок и аэропланов. Авиация вполне оправдало свое предназначение. Не успели корабли отойти от Владивостока и на сотню миль, как гидросамолет с "Энгельса" заметил идущую в надводном положении большую подводную лодку, замаскированную мачтами с парусами. Пилот снизился и был обстрелян с субмарины из карабинов и револьверов, после чего, уже не колеблясь, сбросил на лодку серию малых бомб, разорвавшихся на ее палубе. На лодке загорелись паруса, она накренилась. Через час к поврежденной субмарине подошли миноносцы "Сердитый" и "Скорый". Японцы их встретили огнем 105-мм орудия, которому русские могли противопоставить лишь 75-мм пушки. Тем не менее, миноносцы вступили в бой с подводным крейсером и вели огонь, пока субмарина не затонула. В покрытой маслянистой пленкой воде плавало несколько человек. С эсминцев спустили шлюпки, но японцы плыли от них прочь, игнорируя брошенные концы, ныряли, когда их пытались ухватить за шиворот или волосы. Как выяснилось позднее, комбинированной атакой аэроплана и миноносцев была уничтожена бывшая немецкая лодка U-125, полученная Японией по репарации. Это был корабль океанского класса, достроенный уже после окончания войны. Лодка несла дозорную службу в заливе Петра Великого, но из-за поломки дизелей лишилась хода, аккумуляторы ее были разряжены. Экипаж пытался добраться до ближайшего корейского порта на импровизированных парусах, когда U-125 была обнаружена русской воздушной разведкой и уничтожена.

Старк поздравил авиаторов с первой победой, однако Дудоров был убежден, что его самолеты способны на большее. Главной опасностью, которая угрожала возвращавшейся во Владивосток эскадре, по его мнению, были вовсе не подлодки. Субмаринами Страна Восходящего Солнца занялась всёрьез только два-три года назад, заказав подводные корабли новейших типов в Англии, Франции и Италии, а также внимательно изучая то, что досталось им после капитуляции Германии. Первые современные подлодки японского флота вступили в строй перед самой войной с Россией, но освоить их толком японцы никак не успевали. А вот надводный минный флот у японцев имел боевой опыт, какого не было ни у кого в мире. Сколько русских кораблей было отправлено на дно торпедами после Цусимы! Очевидно, что и на этот раз японцы бросят на израненную русскую эскадру свои хорошо подготовленные флотилии эсминцев.

Борьба с надводными минными силами гораздо важнее сейчас, чем противовоздушная или противолодочная оборона. Хотя утопить эсминец аэроплану будет трудней, чем подлодку, особенно - застывшую без хода в надводном положении. Но задача эта вполне решаемая. Собственно, из значительных кораблей только эсминцам и могли угрожать всерьез легкие русские гидропланы, которые свободно размещались на палубах авиаматок, но не были способны поднять тяжелые бомбы или торпеды. Выловить быстроходные эсминцы в открытом море - дело почти безнадежное. Единственный реальный шанс, считал Дудоров, атаковать противника в его базе. Атаковать надо днем, пока японцы готовят свои эсминцы для ночных атак. Оставалось малое - узнать местонахождение стоянки минной флотилии. К счастью, Дудоров обладал этой информацией. Утром самолет-разведчик с "Алмаза" случайно обнаружил в юго-западном секторе идущий полным ходом японский эсминец. Последовав за ним, аэроплан вышел к Гензану. Большая часть гавани была скрыта туманом, но, всё же, разведчики смогли рассмотреть внизу значительное скопление эсминцев. Находиться над портом дольше в ожидании, когда рассеется туман и откроется вид на всю гавань, русские не могли - кончалось горючее, к тому же с расположенного рядом аэродрома стали подниматься японские истребители.

С момента получения этих сведений Дудоров мог думать только о нападении на Гензан. Он немедленно обратился к контр-адмиралу Старку с предложением не ждать ночных ударов японским эсминцев, а самим ударить по ним днем. Контр-адмирал Старк был настроен скептически, считая более важным продолжать поиски ненайденных еще русских кораблей. Однако Дудоров убедил начальника экспедиции, что для воздушной разведки тому вполне хватит двух авиаматок - "Алмаза" и "Энгельса" с 18-узловым ходом. Авиатранспорты "Мациевич" и "Нестеров", менее быстроходные, но зато несущие не по пять, а по восемь гидропланов каждый, отделились от отряда и двинулись на зюйд-ост, углубляясь в обширный залив Броутона (или Восточно-Корейский). Их сопровождали канонерская лодка "Маньчжур" и старые миноносцы "Бодрый", "Бравый", "Бойкий" и "Грозный", главной задачей которых было оказание помощи аппаратам, совершившим вынужденную посадку.