Дмитрий Никитин - РЯВанш!

Пока капитаны Белли и Вилькицкий водили в атаку свои дивизионы, остальные русские эсминцы оставались не у дел. "Автроил", правда, успел уже опустошить свои торпедные аппараты, но у остальных торпед было еще довольно. Правда, эти эсминцы были вооружены не новыми 21-дюймовыми, а 18-дюймовыми торпедами. Устаревшие 450-мм торпеды имели малую дальность хода, поэтому стрелять им с той дистанции, на которой делали свои залпы дивизионы Белли и Вилькицкого, корабли не могли. Сближаться же с японцами до наступления полной темноты для совершенно незащищенных эсминцев было крайне опасно. И всё же, видя, что ни один большой вражеский корабль не потоплен, капитан Климов дал приказ своему дивизиону об атаке. "Калиакрия", "Гаджибей", "Керчь" и "Фидониси" рванули вперед на полной скорости. Чтобы добиться успеха, им надо подойти к японцам гораздо ближе, чем делалось в предыдущих атаках. У легких торпед меньшая взрывная сила, за то их залп будет гораздо гуще. Каждый эсминец из дивизиона Климова несет по двенадцать торпед в трехтрубных аппаратах. И все эти торпеды отправятся в одном залпе. Второго шанса у эсминцев не будет.

У них не было ни единого шанса. Прямо впереди головной "Калиакрии" возник зловещий силуэт идущего навстречу дредноута. Освещенный прожекторным лучом эсминец развернулся лагом и стал одну за другой выпускать торпеды из развернутых на правый борт аппаратов. "Конго", а это был он, дал залп из носовых башен. Промаха на такой дистанции быть не могло. "Калиакрию" разорвало буквально пополам, обе его мачты сломались и рухнули, передний и задний мостики разлетелись на куски. Через несколько минут изуродованный корабль лег на борт, перевернулся и затонул вместе с большей частью команды и капитаном Климовым. Выпущенные погибшим эсминцем торпеды прошли слева и справа от "Конго". Шедший следом за "Калиакрией" "Фидониси" попал под огонь противоминной батареи дредноута прежде чем успел выпустить хоть одну торпеду. 6-дюймовый снаряд попал ему ему в кормовую часть, под 4-е орудие. Правая машина и рулевое управление вышли из строя, эсминец закружился на месте, постепенно погружаясь в воду. Новое попадание, теперь в кочегарку, остановило "Фидониси" в полностью беспомощном состоянии, на палубе рвались снаряды, торпедные аппараты были заклинены, палуба и бортовая обшивка изрублены осколками и вскрыты во многих местах, корабль охвачен пожаром. Все офицеры на эсминце погибли, уцелевшие из команды прыгали в воду. Один из последних оставшихся на корабле, матрос Полупанов пробрался через обломки к последнему уцелевшему орудию и открыл по "Конго" огонь, сбив вторым выстрелом прожектор.

Это спасло "Гаджибей", который сумел уйти от залпов и скрыться в темноте, хотя и лишился части носовой дымовой трубы, а один из торпедных аппаратов был выведен из строя взрывом резервуара со сжатым воздухом. Продолжая стрелять по уходящему "Гаджибею", японцы упустили из вида последний эсминец дивизиона - "Керчь". Он уже был поврежден в дневном бою с броненосцем "Курама" и успел истратить половину торпед. "Керчь" отстал от своих. Его командир лейтенант Кукель, управляя с кормового мостика, увидев впереди взрывы и вспышки выстрелом, повернул в сторону и подошел к "Конго" с другого борта. Шесть торпед из кормовых аппаратов были пущены с полумили. В последний момент на "Конго" заметили опасность и начали маневр уклонения. Но линейный крейсер уже не имел прежней маневренности, половина его кочегарок не действовало, затопленные отсеки лишали корабль устойчивости. Торпеда рванула, взметнув водяной столб, против задней дымовой трубы. Это была устаревшая торпеда с небольшим количеством взрывчатки, но для избитого за день русскими снарядами "Конго" и этого оказалось достаточным. Через пробоину в котельные отделения хлынула вода, дредноут получил сильный крен на правый борт. Разбитые переборки сдавали одна за другой, отсеки заполнялись и через неплотные соединения в местах прохода коммуникаций, вышло из строя электрооборудование, помпы не действовали, крен продолжал расти. Вода залила правое машинное отделение, заставив остановить турбины. "Конго" пытался держать курс, у него еще работали левые турбины, гигантский корабль с трудом слушаясь руля. Вода продолжала прибывать, были затоплены боевые погреба кормовых башен, а также прилегающие помещения вплоть до главной палубы. После того, как было затоплено левое машинное отделения, и дредноут окончательно потерял ход, капитан Тайжири попросил у адмирала Хироясу разрешить экипажу покинуть корабль.

Прямо к полубаку "Конго" подошли эсминцы "Кавакадзе" и "Таникадзе", два других - "Амацукадзе" и "Хамакадзе" в отдалении вели бой с "Керчью" и "Гаджибеем". Были замечены и новые группы русских эсминцев. Контр-адмирал Сато предложил принцу Хироясу немедленно перейти с "Конго" на другой корабль. Вице-адмирал с уцелевшими офицерами штаба 2-го флота разместился на "Кавакадзе", туда же была эвакуирована и часть команды линейного крейсера. Других, собравшихся на палубе, забирал пришвартовавшийся к борту "Таникадзе". Эвакуация проходила всё труднее. "Конго" в это время стоял с сильным дифферентом на корму, его нос задирался всё выше. Внезапно снизу раздался глухой гул взрыва. Потом корпус полузатопленного дредноута вздрогнул от нового, более мощного сотрясения. Капитан линейного крейсера Тайжири, стоя на мостике "Конго", отдал честь адмиралу Хироясу, смотрящему на него с палубы "Кавакадзе". Капитан Тайжири понял причину взрывов. Из-за дифферента в трюмах "Конго" стали падать и взрываться сложенные там боеприпасы. Вот вот должна была произойти детонация носовых погребов главного калибра. Дредноут вздрогнул в третий раз. Обе передние башни были сорваны чудовищным ударом, из-под палубы рвался, выламывая борта, поток ослепляющего света. Вслед за ним в воздух взметнулась туча дыма и осколков. Через мгновение великолепный линейный крейсер, гордость японского флота, перевернулся и сразу же исчез под водой. Рядом тонул "Таникадзе" с сорванными взрывом трубами и надстройками, забирая воду в многочисленные пробоины и разошедшиеся швы корпуса. Осколки долетели даже "Кавакадзе", убив и ранив на его палубе несколько человек . Был задет осколком в голову и принц Хироясу, который не скрывал слез от горестной картины уничтожения своего флагманского корабля.

Почти одновременно с "Конго" пришел конец и "Фусо". Поврежденный, всё более отстающий от своих линкор, непрерывно стрелял по шедшему последним в русской колонне "Императору Александру III", который мог отвечать только из нескольких среднекалиберных пушек. Видя тяжелое положение своего заднего мателота, "Император Николай I" перенес огонь на "Фусо". Возможно, впрочем, что это решение было принято главартом Мальчиковским, так как горящий "Фусо" был лучше замечен в темноте и стрельба по нему могла быть более результативной. Японский дредноут пытался маневрировать, резко менял курс, чтобы уйти от накрытий, но всё же получал попадание за попаданием. Его башни больше не вели огонь, видимо, обесточенные из-за повреждения электрооборудования, крен становился заметно больше, пожаром была охвачена уже вся палуба. Потом над темным морем вспыхнуло огненное зарево, переливающееся красками широкое вертикальное полотнище огня. Судя по всему, на "Фусо" взорвались боевые погреба 4-й или 3-й башен. Дредноуту был разорван почти ровно пополам, причем обе его половины сохранили плавучесть. В кормовой части еще некоторое время даже продолжали работать на остатках пара турбины. Задний кусок корабля обогнал оторванную переднюю часть. Через несколько минут носовая часть встала вертикально, задрав к звездному небу форштевень. С нее сыпались те, кто успел выбраться на палубу. Потом передняя половина "Фусо" разом ушла вниз, а корма еще дрейфовала в стороне. Контр-адмирал Кедров приписал честь потопления дредноута "Николаю I". Впрочем, капитан Вилькицкий утверждал, что как раз перед последним разрушительным взрывом четыре его эсминца выпустили в сторону "Фусо" залп из восьми торпед. Высказывались также мнения, что линкор взорвался из-за вспыхнувших прежде пожаров, постепенно добравшихся до орудийных погребов, которые по какой-то причине не были японцами своевременно затоплены.