Роберт Сойер - Гоминиды

И, конечно, у него был этот очаровательный акцент. Но не только. Оказалось, что он бегло говорит по-французски, так что они с Луизой могли общаться на её родном языке. Плюс, судя по его дому и машине, он очень неплохо зарабатывал — что, впрочем, не удивительно для врача.

Просто находка, сказала бы сестра Мэри. Конечно, у Мэри было достаточно жизненного опыта, чтобы понимать, что после снятия карантина этим отношениям, скорее всего, суждено завершиться. И всё же она испытывала неловкость. Не из-за того, что была ханжой — ей нравилось думать, что это не так, несмотря на то, что росла «хорошей девочкой» в католическом семействе. Скорее, она опасалась, что у Понтера сложится превратное представление о сексуальных привычках в этом мире, что он может подумать, будто от него теперь ожидают , что он вступит в связь с Мэри. А чьи-то ухаживания ей сейчас нужны были меньше всего.

Однако интрижка между Луизой и Рубеном действительно привела к тому, что Мэри стала больше времени проводить наедине с Понтером. Вскоре выяснилось, что дневное время Рубен и Луиза предпочитают проводить в подвале за просмотром фильмов из обширной коллекции Рубена, тогда как Мэри и Понтер оставались на первом этаже. И поскольку Рубен и Луиза теперь спали вместе, они реквизировали у Понтера двуспальную кровать. Мэри не знала, какими словами Рубен объяснил необходимость такого обмена, но Понтер теперь спал на диване в кабинете наверху, а гостиная оставалась в полном распоряжении Мэри.

Иногда по воскресеньям Мэри ходила к мессе. На этой неделе не пошла, хотя и могла — карантин был объявлен только в воскресенье вечером — и теперь жалела об этом.

К счастью, мессу можно посмотреть по телевизору; канал «Вижн-TV» ежедневно транслировал католическую мессу из одной из церквей Торонто. У Рубена был второй телевизор в кабинете наверху в дополнение к тому, что который они с Луизой смотрели в подвале. Мэри поднялась в кабинет, чтобы посмотреть трансляцию церковной службы. Священник был одет в пышное зелёное одеяние. У него были седые волосы, но чёрные брови, а лицо заставило Мэри подумать о сухопаром Джине Хэкмене [28] Джин Хэкмен (род. 1930) — американский киноактёр и писатель, впервые прославившийся главной ролью в фильме «Бонни и Клайд» (1969). (Прим. перев.) .

— …Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами, — провозгласил священник, монсиньор Де Фрис согласно подписи внизу экрана.

Мэри, сидя на диване, на котором по ночам спал Понтер, перекрестилась.

— Иисус послан был исцелить раскаявшихся, — произнёс Де Фрис. — Господи, помилуй.

Мэри вместе с собравшимися в церкви прихожанами повторила:

— Господи, помилуй.

— Он пришёл воззвать ко грешным, — сказал Де Фриз. — Христе, помилуй.

— Христе, помилуй, — повторила Мэри вместе со всеми.

— Он молится за нас одесную от Отца. Господи, помилуй.

— Господи, помилуй.

— Господи всемогущий, помилуй нас, — сказал Де Фриз, — прости нам грехи наши и дай нам жизнь вечную.

— Аминь, — сказали прихожане.

Чтение было из Книги Иеремии; читала чернокожая женщина с коротко остриженными волосами в пурпурном одеянии. Позади неё великолепное витражное окно изображало Иисуса с нимбом, апостолов и взирающую на них сверху Деву Марию. Мэри не могла сказать наверняка, почему ей захотелось прослушать мессу именно сегодня. В конце концов, не ей требовалось отпущение грехов…

Заиграл орган; молодой мужчина запел «Спаси меня, Господь, в твоей святой любви…»

Мэри не сделала ничего дурного. Она была жертвой.

Причастие продолжалось; теперь монсиньор читал из Евангелия от Луки:

— «Вели, чтобы оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя в Твоем Царстве…»

Конечно, Мэри знала историю, которую декламировал священник — о женщине, которая молила Христа по дороге в Иерусалим; она помнила контекст. Но слова продолжали эхом звучать у неё в голове: оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя …

Возможно ли это? Возможно ли, чтобы два человечества мирно жили бок о бок? Каин был земледельцем; он выращивал зерно. Авель был скотоводом, он выращивал овец на заклание. Но Каин убил Авеля.

Священник теперь разливал вино.

— Благословен Ты, Господи, Боже вселенной; по щедрости Твоей Ты дал нам вино — плод лозы и трудов человеческих, — и мы приносим его Тебе, чтобы оно стало для нас питием спасения…

— Молитесь, братья и сёстры…

— Воистину достойно и праведно, должно и спасительно нам всегда и везде благодарить Тебя, Святой Отче, через Иисуса Христа, Сына Твоего Возлюбленного, посланного Тобою Спасителя нашего и Искупителя…

— Господь наш Отец, мы удалились далеко от Тебя, но через Сына Твоего вернул Ты нас…

— Поэтому молим Тебя: oсвяти эти дары силой Духа Твоего…

— Примите и вкусите от Него всё, ибо это есть тело Моё, которое за вас будет предано…

— Примите и пейте из неё все, ибо это есть чаша крови Моей нового и вечного завета, которая за вас и за многих прольётся во отпущение грехов…

Как Мэри хотела оказаться сейчас в церкви с прихожанами, принимающими причастие. Когда церемония закончилась, она снова перекрестилась и встала.

И только тогда заметила Понтера Боддета, который стоял в дверях и смотрел на неё с приоткрытым от удивления бородатым ртом.

— Что это было? — спросил Понтер.

— Как долго вы здесь стоите? — набросилась на него Мэри.

— Некоторое время.

— Почему вы ничего не сказали?

— Не хотел вас тревожить, — ответил Понтер. — Вы казались такой… поглощённой происходящим на экране.

Мэри подумала, что, в каком-то смысле, узурпировала его комнату — она сидела на диване, на котором он спал. Понтер вошёл в кабинет Рубена и шагнул к дивану, видимо, собираясь сесть рядом с ней. Мэри отодвинулась на дальний от него край и оперлась спиной о мягкий диванный валик.

— И всё же, — сказал Понтер, — что это было?

Мэри слегка приподняла плечи.

— Церковная служба.

Компаньон Понтера загудел.

— Церковь, — пояснила Мэри. — Место для, гм… поклонения.

Снова гудок.

— Религия. Поклонение Богу.

Хак заговорила собственным, женским голосом.

— Простите, Мэре. Я не знаю значения ни одного из этих слов.

— Богу, — повторила Мэри. — Существу, сотворившему вселенную.

Какую-то секунду лицо Понтера сохраняло нейтральное выражение. Но потом, видимо, после того, как Хак закончила переводить, его золотистые глаза округлились. Она заговорил на своём языке, и Хак перевела мужским голосом:

— Вселенную никто не сотворял. Она существовала всегда.

Мэри нахмурилась. Она подумала, что Луиза, которая как раз поднималась по лестнице, ведущей в подвал, с удовольствием объяснила бы Понтеру теорию большого взрыва. Мэри же ответила лишь: