Сергей Калашников - Чернокнижник

— Не знал, что вы тоже различаете чувства, — Васька озадачен.

— Ага. Ты-то, небось, думал, будто мы только направление на сигнал пеленгуем, — не отрываясь от копания в сумке, пробубнила Маха. — Уж как сердечко твоё тает, когда ты на Лерку смотришь, давно приметили.

— Ну, никакой личной жизни, — Лерка выглядит смущенной.

— А почему я от Лерки никакого ответного чувства не ощущаю? — растеряно спросил Чернокнижник.

— Потому что дудндук, сухарь и дубина стоеросовая, — с обидой в голосе ответила сама Лерка. — Но поступаешь правильно, и я на тебя не сержусь, — тут же поспешила она сгладить невольную грубость.

Васькины руки сами потянулись обнять зябкие плечи подруги, но Зулька отвесила ему затрещину:

— Вы, токующие глухари! Опомнитесь! В нашем классе заявил о себе ещё один маг.

— Это понятно. Причём — не Костян! — сразу сосредоточился на деле Васька.

— То есть или Ляпа, или Пень, или Багира — ребята сошлись в плотный кружок, почти сомкнувшись плечами. Распахнутая Махина сумка оказалась посерёдке и все дружно опустили головы, заглядывая внутрь. — Ты что это делаешь?

— Пока в кабинете никого нет, глобусы починяю. Гляди, куда угодило. В самое сердце Африки. Читается надпись? — Маха разгладила повреждённую оболочку и тоненьким карандашиком «уточнила» буквы. — Надо же, никогда бы не подумала, что Руанда и Бурунди это названия стран. На имена певиц похоже.

— Читается, — Васька подхватил кромку отрезанного Зулькой прозрачного скотча и приложил к восстановленной поверхности. — Ёлки, повреждение-то и заметить невозможно.

— Старинный глобус, папье-машовый, — констатировала Зулька. — А вообще-то вы не находите, что со стороны наша тесная группа выглядит несколько странно. И действуем мы странно — словно части одного организма. Вот только что за шестирука сработали.

До конца уроков никаких посторонних источников эмоционального сигнала никому засечь не удалось. Расходясь в разные стороны от школьного крыльца, ребята не знали, что и сказать-то друг другу, только обменялись взглядами и пожали плечами. Одновременно. Это не осталось незамеченным:

— Вы чего это раскивались тут, словно китайские болванчики, — Не удержалась от вопроса Инна.

— Повторяем ключевой элемент танца болотных пингвинов. Он — пропуск в заповедник гоблинов, — мгновенно нашлась Маха.

Костян выполз из двери в обнимку глобусом:

— Ребята! Кто знает, где эти штуки починяют?

— Ты, прежде, чем глупые вопросы задавать, натянул бы на него что-нибудь, фыркнула Ирка и с гордым видом отправилась своей дорогой.

— Костик, ты не тот глобус взял, — встрял Сета. — Тут никаких повреждений не видно.

Кучка любопытных мгновенно сгрудилась, разыскивая следы указочного укола.

— Точно! Вот входное отверстие в Африке, а выходное в Тихом океане. Сами заросли и покрылись защитной плёнкой, — Сета с восторгом смотрит на чудо. — Наверное, это новая модель. Самопочиняющийся глобус-трансформер.

Девчонки, державшие в этот момент предмет всеобщего пристального внимания, взвизгнули и выпустили его из рук. Но упасть на бетонное покрытие крыльца глобусу было не суждено. Сразу четыре «мага» подхватили его телекнезом. Усилия сложились и испятнанный контурами материков шар устремился вверх, к такому же бетонному козырьку. Расшибётся! Опять не долетел — испугавшиеся ребята остановили его, на сей раз каким-то образом согласовав усилия. Предмет всеобщих волнений пал прямо на грудь Костяна, который его и поймал, словно заправский вратарь. Собственно, почему «словно»? — он действительно прекрасный голкипер.

— Вот видишь! Не меньше, чем шестого уровня трансформер, — покровительственно заявил Сета, признанный в классе авторитет по всяким бродилкам и стрелялкам.

Идти домой Ваське пришлось с Леркой. Он чувствовал себя необыкновенно скованно из-за того, что неугомонная Маха сегодня безапелляционно «признала» его в любви к спутнице. Лерка тоже помалкивала, и в исходящем от неё эмоциональном потоке не «звучало» ничего определённого. Кажется — все чувства куда-то подевались. Просто что-то тёплое рядом.

— Кто это сделал? — на лице директора написано столь искреннее огорчение, что просто как-то неудобно удручать его молчанием. Вообще-то в кабинете географии занимаются почти все классы школы, не считая самых младших. И никто не виноват в том, что новый элемент оформления обнаружился именно на уроке седьмого «А».

Марина Леонидовна увидела на стене между портретами Колумба и Магеллана картину, изображающую огромную аппетитно прожаренную отбивную, подошла поближе, чтобы прочитать подпись, схватилась за горло и убежала. Ребята, вошедшие вслед за отперевшей дверь ключом учительницей, в это время рассаживались по местам и в суете произошедшее почти никто не заметил. Только наблюдательная Зулька повторила вслед за географичкой все действия. Вплоть до экстренной эвакуации из класса с явно различимыми рвотными позывами.

— Алексей Александрович, а что произошло-то, — с удивлением спросил Пень.

— Тебя, Дима, это не касается. Ступай, — директор проводил уходящего глазами. — А вот вам, молодые люди, следует подумать над своим поведением. Я понимаю, что это помещение заперто, когда в нём нет преподавателя, но многие из вас наверняка знают, как устроен дверной замок. Вот ты Вася, точно знаешь. Давай-ка пройдём мой кабинет и поговорим, как тебе в голову пришла мысль под изображением егер-шницеля написать: «Джеймс Кук. Новая Зеландия»?

«Забавно, — думал Чернокнижник, плетясь по коридору вслед за директором. — Кто-то изобретательно сорвал урок, а подозревают меня. Хотя ни одного точного указания на виновника выходки нет. Высокая честь, однако!»

— Э-э… Алексей Александрович! Вы со мной, что ли по-взрослому решили поговорить? — начал издалека мальчик.

— Примерно так. А что, есть другие предложения? — хитро улыбаясь, спросил директор.

— Вы ведь понимаете, что это не я? — с обидой поинтересовался Васька.

— Некоторая надежда на то, что это так, у меня действительно есть. Однако, по уровню замысла и качеству исполнения подобная шалость под силу весьма ограниченному числу учеников нашей школы, включая старшеклассников! — вздохнул мужчина.

— Боюсь, мне трудно согласиться с вами, Алексей Александрович, — Васька напряжённо «держит взрослый тон». — По части пакостей и мерзостей выдумка человеческая не знает пределов.

Директор остановился на пороге своего кабинета и повернулся к собеседнику.

— Хорошо. Считаем, что это не ты. Тогда кто?

— Честно обещаю, если узнаю, не скажу, — Васька даже смотреть старается по-взрослому.