Вячеслав Коротин - До последнего вымпела

- Восемь румбов влево! - наконец скомандовал русский моряк Патон-Фантон-де-Веррайон. - Пусть теперь на параллельных курсах нас подогоняют!

- Дымы с зюйд-веста! - снова голос сигнальщика.

- Ну, вот и охотники пожаловали. Загонщики своё дело сделали, - Пётр Иванович усмехнулся.

- Но дичи они, я надеюсь, сегодня не 'подстрелят'. На лаге?

- Двадцать один узел.

- Надеюсь, что это не предел.

'Изумруд' продолжал разгоняться и преследователи достаточно быстро поняли, что до темноты русский крейсер им не достать.

Но отряд вице-адмирала Катаока погони пока не прекращал - мало ли что может произойти: а вдруг у русских авария в машине случится? Тем более, что подходят скоростные крейсера третьего отряда - всё может быть...

Однако чуда не произошло - 'Изумруд' уже вышел на траверз идущего головным 'Хасидате' и уверенно продолжал уходить на запад. Всплески гигантских снарядов вставали до смешного далеко от его бортов, а пара залпов японских скорострелок легла со значительными недолетами, после чего огонь этим калибром 'симы' достаточно быстро прекратили, чтобы не расходовать зря снаряды.

В течение ещё получаса русский крейсер обеспечил себе достаточно комфортное опережение, чтобы заложить разворот поперёк курса японских 'пенсионеров'.

Стрельнув парой безрезультатных бортовых залпов по головному японцу, 'Изумруд' прорвался к родному порту.

Когда дымы японских кораблей стали таять за кормой, и был дан отбой боевой тревоги, к командиру подошёл лейтенант Заозерский:

- А ведь это 'Георгий', Пётр Иванович. С чем вас заранее и поздравляю.

- Что? - кавторанг ещё не успел придти в себя, после напряжения в коем пребывал на протяжении последних полутора часов. - Какой ещё 'Георгий'?

- Статут ордена весьма конкретен. В том числе и 'Прорвался с боем сквозь превосходящие силы неприятеля в свой порт'. Да ещё при этом 'Доставил командующему важные сведения'. Прорвались? С боем? Силы неприятеля были минимум втрое больше наших. Сведения о том, что японцы блокируют Владивосток с моря, я думаю, достаточно важны для командования.

- Чёрт! В самом деле, - слегка стал приходить в себя командир крейсера. - Но у нас-то не совсем такая ситуация: прорваться сквозь эти старые утюги для 'Изумруда' - не велика доблесть.

- Не скажите. Лично я, мысленно ставя себя на ваше место, не додумался до такого красивого решения: сначала сблизиться, а потом уже обгонять на параллельных курсах.

К тому же статут есть статут: командира 'Решительного' наградили крестом, несмотря на то, что он бросил погибать 'Стерегущего' - именно 'Прорвался с боем в свой порт, сквозь превосходящего противника'.

- Сначала ещё надо до Владивостока добраться. Да и там уже начальство решать будет: кому крест дать, а кому и по шапке.

- И что вы можете сказать в свое оправдание? Как вы вообще дошли до жизни такой? - В словах ротного проскользнула ирония, но вид Яков, явившийся на "разбор полетов" своей увольнительной, действительно имел живописный: огромный фингал под левым глазом и покрытые ссадинами кулаки как-то плохо гармонировали с идеально отглаженной формой и почти гвардейской выправкой, приобретенной от многомесячных занятий на плацу.

- Ваше благородие, когда я, будучи в отпуске, с пястью другими солдатами из других рот перекусывали в трактире, туда заявилась группа из пятнадцати моих бывших знакомых. Видимо, побить меня хотели за то что служить пошел. - "...и за то, что весь тираж газеты в сортире утопил" - мысленно закончил фразу Яков. - Мы старались решить дело миром, однако они не только сами полезли, но стали оскорблять и нас, и Его Императорское Величество, которому я и мои товарищи приносили Присягу! И защищать честь которого мы полагаем за свой первейший долг! - Вроде как кающийся солдат сиял при этих словах как начищенный пятак. - Отступив из обеденного зала ввиду подавляющего численного превосходства противника, мы заняли оборону в коридоре на кухню, а затем, отбив первый натиск, перешли в решительное наступление и завершили разгром супостата. Все пятнадцать смутьянов были обезврежены и сданы в полицейский участок. С нашей стороны, за исключением двух порванных гимнастерок и сломанной ручки трактирной швабры, потерь не имеется. Доклад окончен, ваше благородие! - завершил свою речь провинившийся солдат, тут же замерев по стойке "смирно" и упершись взглядом в императорский портрет над головой начальника.

- Яков, ты чего мне тут изображаешь?! - Ротный просто не мог оставить трактирную драку без порицания и перешел практически на крик. - Можно подумать, что и тебя к нам не из кутузки привезли! Лучше скажи, кто это вас надоумил строй в коридоре изобразить и этими самыми швабрами из второй шеренги штыковые приемы на шпане отрабатывать?

- В отсутствие командира я, согласно Уставу, принял командование на себя. А далее действовал по суворовским принципам! Сначала увел наших в коридор, чтобы нейтрализовать численное преимущество нападавших. Поскольку коридор был узкий, то я построил солдат в две шеренги. А затем, найдя там же две швабры и веник, скомандовал в штыки, потому как наши это лучше всего умеют, ваше благородие.

- Значит так, Яков: за драку тебя, стервеца, надо бы денька на три в карцер посадить. - Ротный, поднявшись из-за стола, подошел к буквально задержавшему дыхание солдату. - И только то, что ты уже прошение об отправке на войну подал, тебя от этого спасло! А еще благодари господина полковника, который вас всех от судебных разбирательств защитил. Зато командовал ты грамотно, и в Манчжурии это умение точно пригодится. Поэтому принято решение перевести тебя из запасного батальона в линейный и назначить там командиром отделения! - Огорошил Якова офицер, перейдя на официальный тон.

- Рад стараться! - строго по уставу рявкнул не ожидавший такого поворота Яков.

- "Старается" он, как же! - Ротный снова вернулся на накатанную колею разноса проштрафившегося подчиненного. - С такими подчиненными и пули вражеские не нужны, потому как сердце само раньше не выдержит! Ступай к взводному, и вообще исчезни с глаз моих, ирод!

Немецкий угольщик 'Кассандра' пришёл во Владивосток, без проблем, не встретив на подходах никаких японских кораблей.

Но доклад командира 'Изумруда' о наличии на ближних подступах к русской базе далеко не самых сильных и совсем не самых скоростных кораблей, заставил Вирена не только задуматься, но и возмутиться. На такую наглость Того Роберт Николаевич никак не рассчитывал.

Немедленно был отдан приказ готовить эскадру к выходу в море. И, через неделю, Тихоокеанский флот стал выходить из залива Петра Великого, чтобы, если и не покарать нахалов, так хотя бы сплаваться в новом составе.