В. Бирюк - Косьбище

По родному фольклору ничего помогающего по ситуации — не помню. Но когда такая… пернатая тварь размера ХХL лезет ночью к тебе во двор, сразу, даже без архитиповой в рамках родной культуры подсказки, понимаешь — вот она счас как клюнет…

Птицы такого размера летать не могут. Что-то там у них с аэродинамикой. Такие птички только бегают. Как страусы. И лягаются. Как лошади. «Стая страусов-подростков может залягать одинокого слона средних размеров до смерти». Чёрные лебеди в России есть — почему не быть чёрным страусам? Казуары среднерусской равнины. Следующая остановка отъезжающей крыши — матросы на зебрах. Не верю! Но вот же — перед глазами, упорно пропихивается в щель. Как подросток сквозь забор на танцплощадку.

Страус африканский — до 150 кг весом, до 2.5 ростом. Дословный перевод греческого названия: «воробей-верблюд». Не заморачивались греки с названиями. То у них верблюд чирикает, то лошадь в реке извозом подрабатывает. Гиппопотам называется.

Эти, вроде, поменьше. Но всё равно — скорее «верблюд», чем «воробей». И вовсе не факт, что они исключительно травоядные. Африканские — вполне кушают всё. Насекомых, ящерок, грызунов, просто падаль… Ну совсем как люди. И ходят на двух ногах. Разница только в том, что коленками назад. Ну и ещё мелочь: это мы из них опахала делаем, а не наоборот.

А кушают они — как мы. Молодые птички так вообще — только животными белками и питаются. А что вы хотите: молодые страусы уже в месячном возрасте могут бегать со скоростью до 50 км/ч. А где новорождённым живоглотам живой еды набраться? — А приманить! Страусы живут небольшими гаремами. Все самки откладывают яйца синхронно. В отличии от бизнесменов с гарвардскими дипломами, все яйца складывают в одну яму. От 20 до 60 штук. Между прочим, по 25–35 куриных яиц в каждом. Можно на целый мотострелковый батальон праздничный обед накрыть. И ещё прапорам украсть останется. А когда дело идёт к вылуплению — приходит «любимая жена» — доминантная самка — и все «не наши» яйца разбивает. «Любимая жена» отличает «наших» птенцов от «не наших» по яйцам, в которых они сидят. И чужих выкатывает из середины гнезда на края. Тепла они там получают мало, отстают в развитии и, дебилы — допустить такую ошибку с собственным зачатием! — вылупиться вместе с «нашими» в массе своей не успевают. Становятся яичницей. Вот бы и в моей России научиться «наших» от «не наших» по яйцам отличать. Или из чего они там вылупляются.

Самец к яйцам относится индифферентно — он на них сидит. На образовавшийся вокруг гнезда омлет слетается куча мух. А тут и «наши» из всех щелей полезли. И дружно кушают, собравшихся на омлет из сводных братьев и сестёр, насекомых. Вот так обеспечивается необходимая белковая диета. Но только для «наших».

Яйцо у страуса имеет шестимиллиметровой толщины скорлупу. Птенцы пробивают её затылком. Поэтому у всех у них — синяк во всю голову и с мозгами несколько… Но растут быстро. И бегают хорошо. Собираются в стайку и… побежали. Такие… «Бегущие вместе». Насчёт «залягать одинокого слона насмерть» — это вот про таких.

Обратите внимание: слово «наши» — везде написано с маленькой буквы. Во избежание ненужных аллюзий и ассоциаций.

У страусов ну очень большая любовь к детям. Имеется ввиду — к своим. Только один вопрос: кого считать своими? Когда две группы птенцов смешиваются — родители не могут их различить. Это ж уже не яйца! И считают своими — всех. Начинается бой. Победитель получает всё — все заботы обо всех птенцах в курятнике. Это не политика в форме империализма, агрессии и аннексии. Это этология — наука о поведении животных. Но так похоже на человеческое государственное устройство.

Проигравшие «битву за заботу» страусы бегают до изнеможения. Пока уже и «головёнку не держат». Отсюда и пошла эта легенда насчёт того, что страус прячет голову в песок. А на самом деле — устал сильно, расстроился, ни на что смотреть не хочется.

Может, пока заимка пустой стояла, они здесь яйца свои отложили? Может, у них тут гнездо, а тут мы, сидим на их яйцах и даже не знаем на чём сидим. У птиц срабатывает инстинкт продолжения рода, и даже тихая деревенская курочка кидается на коршуна, утащившего её цыплёнка. И эти как кинутся… Лягаться и клеваться. Не заклюют, так залягают до смерти.

И куда бечь? У меня в руках писало, для писания по вощёным дощечкам складня, и дрючок любимый. За спиной двое пленников. Дрянь, конечно, людишки. Но когда такой монстр начнёт им глаза выклёвывать… И двое моих людей в поварне спят. А дверей и крыш нигде нет.

Тут и в окно не надо — вспорхнёт на сруб и сверху… Таким клювищем… спящих. Ой-ёй-ёй… Вот вляпались…

Птица уже протиснулась в ворота, но, видимо, за забором что-то произошло. Среди обычного шевеления, шуршания и поскрипывания вдруг из-за ворот донеслось негромкое звериное рычание. Птица резко повернулась назад и выглянула между незакрытыми створками. На фоне светлого дерева чётко обрисовался огромный, прямой как у журавля, с полметра не меньше, клюв. С той стороны раздался тревожный, высокий птичий крик: «…ай, …ай!».

И тут птица резво отскочила назад. Потому что в воротную щель влетела другая птица. Такого же огромного размера и сходной тёмной окраски. Скрежеща когтями по дереву ворот, ломая свои крылья, сбивая с ног первую. Вопя, вереща и матерясь сразу.

Я уже говорил, что русский мат есть для меня главный признак разумности и человечности? Я повторюсь: таки — да!

Русская народная загадка. Что это такое:

«Не зверь, не птица

Летит и матерится?».

Или другой вариант:

«Летит.

Кричит.

Когтями гремит.

Не по-русски говорит?».

Ответ один: «Электрик со столба сорвался».

Ну так это уже легче, это уже понятно! Мы это уже видели, пробовали, знаем как бороться.

– Рота подъём! На выход! С оружием! Бегом! Я вас всех…! Мать-перемать…! И ржавый якорь в задницу!

Это уже не «птицы», это уже я сам. С огромным облегчением от прошедшего пережитого ужаса и в восторге от возможности: «а ну как я сейчас вас всех…». Всех, кто меня так испугал.

Собственная глупость: я так воодушевился, что выскочил из своего укрытия как комсомолец из окопа в 41-м. «Ура!». И побежал. К этой куче каких-то мужиков в крыльях и клювах. И добежал. Ага. Мой дрючок… Здесь он — как трёхлинейка против танка. А писало и на «коктейль Молотова» не тянет. А моих-то ещё нет. А эти-то — матерятся и расцепляются. Сдёрнули маски с клювами, один с крыльями своими возится, второй откуда-то из одежды топор вытащил.

– Ну-ну, иди-ка сюда, малой. Ближе, ближе подойди.

Как-то я рановато прибежал. Как-то… лучше я попозже зайду. Я начал отступать, наставив на мужика свой дрючок. Второй тоже уже поднялся на ноги. Тоже… ножичек в полметра в руках. Тут краем глаза я поймал движение в воротах. Ещё один «птиц» на мою плешивую головёнку?!