Олег Жмылёв - Чё за дела, брат?

- Да что вам всё пострелять не терпится,- подбегая, закричал Тареев.

- Товарищ майор, мы убили человек двадцать,- доложил я.- Иначе, они скрылись бы за деревьями, и их трудно было бы достать. Да и солнце уже заходит за горизонт. Скоро немцев на фоне деревьев не видно будет. Так что мы стреляли в самое время.

- Ладно. Потом разберёмся о вашем непослушании. А сейчас быстро всем в кузов. Мы оттянем на себя часть пехотинцев.

Я залез в кабину и пробрался в кузов. Мусин постреливал из пулемёта, а свой автомат и гранатомёты положил на пол. Тареев сел за руль. Один боец быстро вскочил в кабину и уселся рядом с товарищем майором. А второй воин хотел перелезть через борт. Он уже встал на колесо и ему осталось: или перешагнуть в кузов, или свалиться в него. Ну, он и свалился, правда, с прострелянной головой и перебитой рукой. Даже не пикнул. Я б, наверное, так не смог. Заорал бы от боли на весь лес. Хотя… когда простреляна голова, не до крика.

- Товарищ майор, Голованов убит,- испуганно закричал Мусин.

- Ч-чёрт! – выругался Тареев и скомандовал,- короткими очередями из пулемёта и автоматов постреливайте по фрицам. В полный рост не вставайте, чтобы в вас не попали. И ты полезай к ним,- сказал рядом сидящему солдату и тот перебрался в кузов, проворчав:

- Как в Чечне или Афгане.

- А что там было? – спросил я.

- Там был большой шухер с траурными лентами,- ответил Мусин.

БТР тронулся и поехал на малой скорости.

- Афган - это Афганистан?- предположил я.

- Да,- подтвердил боец.

- И вы воевали с Афганистаном?!

- Не совсем. Там шла гражданская война, а мы вошли туда как интервенты. И за это нас осудил весь прогрессивный мир,- ответил Сергей.- А сколько пацанов там потеряли… Мой родной дядя там погиб.

- Отставить такие разговоры,- крикнул товарищ майор.- Лучше стреляй по немцам, а не охаивай политику нашего государства.

Мы не могли вдарить по фашистам из гранатомётов – можно попасть в деревья и живые мишени не будут поражены. Враги не могли забросать нас гранатами - из-за тех же деревьев. А вот пули более мелкие и поэтому они в данном месте играли огромную роль в поражении живой силы противника. Я решил перебраться к заднему борту кузова, где располагались дверцы, но споткнувшись об огромный рюкзак Тареева, упал. И упал я вовремя, потому что сразу же после моего падения на пол кузова, над бортами просвис- тели пули, но ни в кого не попали.

Итак: товарищ майор управлял бронетранспортёром. Мусин, вставив полную ленту, постреливал из пулемёта. Боец палил по фрицам из автомата. А я расположился у заднего борта, чтобы враги не зашли бы в наш тыл и не забросали бы нас гранатами.

Первым, сражённый пулей в лицо, упал Сергей. И сразу же боец, стрелявший из автомата, схватившись за ухо, присел, спрятавшись за борт. Я пригнулся и получил в каску две пули. Одна отрекошетила в убитого Мусина, а вторая ушла вверх. И тут я подумал о смерти. С начала войны я о ней не думал. Я стреляю – враги падают. Враги стреляют – в меня не попадают, а если и попадают, то от смерти спасают каска и броне -жилет. И у меня сложилось большое самомнение, что я неуязвимый, а все фашисты растяпы и только знают, что подставляются под мои пули. А если противник не промах -нётся и я упаду как Мусин? На войне всякое случается. Может и такой неприятный для меня эпизод произойти, но всё равно - я был уверен, что не погибну, а если и будет ранение, то небольшое.

- Чего с тобой?- спросил я у бойца.

- Да в мочку уха попали, гады. Лейкопластырем попробую заклеить.

Что такое лейкопластырь я не знал, но предположил, что это очень хорошая вещь, если им можно заклеивать, а не перебинтовывать.

- Почему не стреляете?- крикнул Тареев.

- Я легко ранен,- ответил боец.- Сейчас починюсь и вернусь в строй.

Я выглянул за борт и увидел как фашист, выйдя на дорогу, зайдя в наш тыл, размахивается, чтобы запустить гранату. Я выстрелил раньше, чем пехотинец успел сделать бросок и патроны в магазине закончились. Я вставил полную обойму и передёрнул затвор. БТР объезжал перевёрнутые мотоциклы. Позади нас взорвалась немецкая граната. Я чуть приподнялся над бортом и начал стрелять короткими очередями. Я палил из автомата, не видя живых мишеней. Напоминаю, что в сумерках фашистов между деревьями за секунду не разглядишь, а если будешь долго всматриваться, то сам пулю схлопочешь. Пострелял, спрятался за борт. Переполз на другое место. Снова пострелял и спрятался за борт. Попал в немца, или не попал - неизвестно. Бронетранспортёр доехал до горящих грузовиков и начал двигаться задним ходом.

Боец заклеил ухо липкой лентой и из гранатомёта выстрелил в кусты. После взрыва я услышал крики врагов. Молодец гранатомётчик! Нанес врагу урон в живой силе. Я последовал его примеру и выстрелил наугад. Услышал после разрыва гранаты крики фашистов. Со стороны противника выстрелов больше не последовало.

Тареев остановил БТР в том же месте, с которого мы тронулись в путь.

- Ну что? На сегодня война закончилась?- то ли самого себя, то ли нас спросил товарищ майор, а мы не знали, ЧТО ему ответить.

- Может, фашисты затаились,- предположил я.

- Уже темнеет, а фрицы боялись по лесу ночами шляться,- сказал Тареев.- Правда, и днём находиться в лесу им, тоже, было не комильфо.

«Комильфо»- это «комфортно» или «хочется»?

- Я не пойму - а почему фашистов прозвали фрицами?- поинтересовался я.- Есть же и другие слова.

- Да потому, что они называли наших солдат иванами,- ответил боец.- Но сейчас немцы ещё не пуганы, потому что партизан нет. А вот на следующий год наши лесные браться здорово им и нервы потреплют, и морды набьют.

- Товарищ солдат,- подал голос командир нашей группы,- партизаны - это не лесные браться, а народные мстители. Лесными братьями называли недобитых фашист- ских сторонников, которые прятались в лесах и вредили Красной Армии.

- Да-а?!- очень удивился боец.- А я думал иначе. Если живут в лесу, то, значит, они лесные браться.

- Ты ошибался. Так. Надо взять «двухсотых», все гранатомёты, автоматы, а БэТээР взорвать.

- Товарищ майор, а что такое «двухсотые»?- спросил я, не представляя, что в бронетранспортёре можно назвать «двухсотыми»?

- Это убитые,- пояснил боец.

- А почему «двухсотые», а не, например «десятые»?- снова поинтересовался я.

- Это такая армейская терминология,- ответил Тареев.- Всё. Действуем по моему плану.

Я, согнувшись, нёс на себе Мусина, разряженные и неразряженные гранатомёты, два автомата и два «сидора».

Кто-то, скорей всего, товарищ майор выстрелил по бронетранспортёру, и тот смиренно принял смерть. А что ему ещё оставалось делать - этому БТРу?

Тяжела ты солдатская доля. Если бы не бронежилеты и каски на мне и Серёге, то было бы, значительно, легче.