Анатолий Спесивцев - Вольная Русь

Дальнейший допрос особых успехов не принёс. Разве что Аркадий уверился во мнении, что восставшие арабы — это друзы, а в Египте власть захватили именно янычары, точнее, воины оджака, а не мамелюки. В любом случае, в сочетании с возобновлением антиоджакского восстания на востоке Малой Азии, перспектива для продолжения так неудачно начатого похода на север вырисовывалась для турок тухлой и сулящей множество новых неприятностей. Пусть на востоке осталась Анатолийская армия, пусть там пребывали верные Гирею татары, без регулярного снабжения Румелийской армии продовольствием войско ждала катастрофа. Грабить на юго-востоке Болгарии было просто некого — не церемонясь, казаки вынудили местное население отселиться. Кто уехал в Валахию, кто перебрался в Крым — главное, что на несколько дней пути добыть пропитание стало можно лишь охотой, для сотен тысяч людей источников пищи здесь и сейчас не существовало.

«Что у турок пошла междоусобица — это, конечно, хорошо. Теперь даже самые дикие и фантастические планы по разгрому отдельных частей великой до недавно державы строить можно. Что оджак оказался настолько склонен к сепаратизму… тоже хорошо. Кстати, мамелюки там ведь наверняка о возврате власти над Египтом мечтают, до последней капли крови за турок биться не будут, а вот в спину им ударить могут легко. В общем, как в песенке про маркизу — всё хорошо, но… Не будет теперь долгой осады, на которую мы рассчитывали. При сложившихся обстоятельствах сама жизнь вынуждает султана штурмовать Созополь. Эх, сколько задуманных пакостей так и останутся в планах… И уничтожить изнурённую осадой турецкую армию не судьба».

Перебежчик не рассказал, просто не знал этого, что положение гиреевской армии осложнилось до чрезвычайности. Можно сказать — катастрофически. Разорённая Анатолия прокормить многочисленное — несмотря на все беды — население столицы и слишком большую для нынешней Турции армию не могла. Теперь же ожидать новых поставок никак не приходилось — восстание египетского оджака самими голландцами и было инспирировано. Развал могучей империи на несколько враждующих частей полностью соответствовал интересам европейских колониалистов — слабым, находящимся во вражде государствам, несравненно легче диктовать условия торговли. У султана Ислама и верхушки стамбульского оджака не осталось другого выхода, кроме немедленного штурма осажденной крепости. Над собранным для восстановления империи войском нависла угроза голода, запасы продовольствия собранные в Созополе стали не просто желанной, а жизненно необходимой добычей.

Впрочем, на срочно собранном атаманском совете геополитические новости прошли рефреном. Старшину интересовали конкретные вопросы удержания крепости в своих руках, вот их кратко и обсудили. В принципе, к битве казаки готовились несколько лет и особого беспокойства у собравшихся предстоящий приступ не вызывал. Единодушно решили даже не выставлять казаков на валах заранее, предпочтя поберечь их здоровье и силы.

Заснуть в предутренние часы Москалю-чародею не судилось. Пусть атаманы в приступах на крепости и их отражении разбирались несравненно лучше него, но уж если взялся возглавлять оборону, то будь добр делать это без дураков и имитации деятельности. Неудачливые и неловкие командиры у казаков очень редко отделывались отставкой, куда чаще их начальствование заканчивалось нырянием в мешке или выдачей незадачливых начальников врагу живыми, что сулило куда более длительное и неприятное расставание с жизнью. Надежд на индульгенцию от такого исхода благодаря прошлым заслугам характерник не питал — понимал в каком обществе оказался. И, кстати, считал подобный оборот дела справедливым: завёл людей на смерть — отвечай первым.

Раздавать ценные указания, соображать о возможных негативных поворотах для осаждённых грядущего сражения пришлось, невзирая на жуткую головную боль. Уже здесь, в семнадцатом веке, у Аркадия появилась метеозависимость — головная боль при изменении погоды. Причём, чем старше он становился, тем сильнее болела голова.

«Чёрт! Впору волком завыть для облегчения. Хм… а это мысль! И легче, может быть, станет, окружающие не очень удивятся, все же «знают», что я оборотень. Раз завыл — значит так надо, душа, значит, просит».

Невольно улыбнувшись этой мысли, он тут же скривился — в виски, будто раскалённые иглы кто загнал. К счастью, подобные приступы случались нечасто, но и обыкновенное уже для него тупое нытьё в черепушке радости не доставляло.

«Вой, не вой, но придётся терпеть. В аптеку за пенталгинчиком не сбегаешь, а болеутоляющие характерников слишком на наркотики смахивают, принимать их из-за такой банальщины как головная боль… глупо. Только наркозависимости мне для полного счастья не хватает. Хотя ведь были прецеденты, тот же Кеннеди, например, стал к концу жизни законченным наркоманом. И ведь не худшим президентом был. Эх, выпить бы наливочки граммов двести да поспать минуток триста… мечты, мечты. Выпивка в походе для казака приговор с немедленным исполнением, даже если бы спиртное у меня имелось, хлебать его точно не решился. Невозможно в таком коллективе, среди алкашей, истомившихся по главной — после резания чужих глоток — усладе в жизни, утаить распитие. Мигом унюхают, чем ни закусывай, были уже случаи, что характерно — весьма печальные для употребивших. Будем глушить боль кофейком, иногда ведь помогает».

Рассвет встретил на центральном бастионе, на его вершине. Благо и дождь, ливший больше недели, прекратился, и ветер существенно утих. Впрочем, и ослабший, он, в сочетании с промозглой сыростью, сонливость прогонял лучше кофе. Увы, на самочувствии утренняя свежесть никак не сказывалась, башку, будто невидимый инквизитор в тиски зажал и пытал подозреваемого в богопротивной мерзости. Совсем не утешало и то, что немалая часть окружающих, судя по их кислым физиономиям и то и дело долетавшим до его ушей проклятиям, испытывала сходные ощущения.

Глядя на шевеление среди врагов, погадал, многие ли мучаются там?

«Если уж нам, сидящим в тепле и сытости, хреново приходится, то мокнущим, мёрзнущим, голодающим и болеющим бедолагам, чтоб они все разом поздыхали, наверняка хуже достаётся. Много хуже».

С некоторым усилием переключился с головной боли на более важные дела.

«Блин! Как бы турки не посчитали улучшение погоды знаком свыше, они наверняка и без этого озверело атаковать будут — в желании добыть жратву и укрытие от дождя. Хотя… дождь-то уже не льёт, думается, с сегодняшнего дня и теплеть будет. Интересно, успеет ли сработать наше «минирование» мусорными отходами той территории, где они сейчас лагерь поставили? Летом там повальная дизентерия их косила бы, но весной… сомневаюсь. Два года унавоживали почву, да так, что там теперь ничего не растёт, и… — Аркадий невольно тяжело вздохнул, — получилось, зря мучились. И здесь, кажись, облом».