Владислав Савин - Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]

По сути, это было то, что в знакомой нам истории происходило в Китае — и то, что должно было выйти по замыслу из кооперативов восьмидесятых. Куда все это делось после — спросите у Хрущева! Артели в приказном порядке стали госзаводами, пайщики теряли все, имущество отбиралось безвозмездно, или за символическую плату. Процесс был начат в 1956 году, завершен в 1960. Ведь социалистическая форма экономики прогрессивнее частной, а уже нынешнему поколению советских людей обещана жизнь при коммунизме?

— Так что вы имели в виду, товарищ Елезаров?

А, была не была! Сталин нисколько не фанатик мировой революции и коммунистической идеи. Должен понять.

— Считаю, товарищ Сталин, что в одном из положений марксизма-ленинизма есть ошибка. О безусловной прогрессивности социалистической формы в экономике. Опираясь на этот догмат, Хрущев покончил с "многоукладностью", фактически разогнав частно-кооперативный сектор — и очень может быть, что это же сделал бы и кто-то другой, во исполнение прогресса.

— А вы, товарищ Елезаров, сторонник капитализма?

— Нет. Маркс абсолютно прав, говоря о противоречии между общественным трудом и частной собственностью: когда тысяча человек работает, а один, присвоив результат их труда, строит себе дворец или покупает яхту. Но артели, кооперативы — это собственность честная, трудовая, служит не эксплуатации человека человеком, а созданию благ для всех. И они, образно говоря, играют роль "прослойки" и "отростков". Представьте, что надо заполнить объем потребной народу и стране продукции — и этот объем постоянно меняется, по разным номенклатурным позициям. Основная масса, да, может быть обеспечена соцсектором, это касается как чего-то крупного, как турбины, генераторы, корабли, ну и конечно, оборонка, так и массового продукта, например автомобилей. Но абсолютно точно рассчитать, сколько нам потребуется всего, чтобы спланировать изготовить столько же, с этим даже компьютеры следующего века не справятся. Обязательно возникнет зазор, и покрыть его динамично могут лишь частники. Просто потому, что они могут оперативно среагировать, вот здесь и сейчас нужны например ботинки и пальто именно такого вида, а у госпредприятия уже план утвержден, ему сырье, комплектующие и все прочее уже под другое выделено, и сверх предписанного просто неоткуда взять. Или когда надо срочно влезть "отростком" в новую нишу, пока госконтора все согласует, частник уже там. Может быть лет через двести и можно будет решить задачу точного планирования и оперативности изменений, с иным компьютерами и каким-нибудь сверх-Интернетом, но не сейчас. А вот вред от искусственного запрета будет прямой и огромный.

— Какой? Разве социалистические реформы не подтолкнут общественное сознание к усилению коммунистического мировоззрения?

— Но ведь необходимая роль "прослойки" и "отростков" никуда не исчезнет! Допустим, в моду вдруг вошли футболки с каким-то рисунком. Или спрос, например, на туфли с острым носком, а промышленность не покрывает. И наши, советские люди хотели бы купить, на честно заработанные, такую вещь — при чем тут коммунистическое мировоззрение? А раз есть спрос, появится и предложение. И если нельзя это сделать законно, значит будет тайно — так и возникли "теневики". Причем в отличие от артелей, они не платили налогов, и зачастую гнали продукт на казенном оборудовании, в рабочее время, из краденого сырья, то есть занимались прямым воровством. Вторым следствием был резкий рост коррупции — ведь производство все-таки вещь заметная, но власть на местах, и правоохранители, и партийные, закрывали глаза за долю деньгами. Отчего стало возможным, вернее выгодным, покупать должность за деньги, даже Первого Секретаря обкома или райкома? Выше пост, больше "теневиков" платят, можно накопить и еще подняться наверх, насколько это разлагало и Партию, и власть, легко представить. В-третьих, выросла и откровенная преступность. Ведь "теневики" и между собой вступают в отношения товар-деньги, и если кто-то обманет, в милицию не пожалуешься, а высокий покровитель не во всякие такие споры захочет влезать. И значит, надо держать на жаловании уголовных, которые могут и бока намять в темном углу, и даже убить. А уголовные бывало и наглели, сами желая заработать — что такое рэкет, я уже рассказывал.

— Что ж, товарищ Елезаров, я обдумаю все, что вы мне сказали. И будьте уверены, ничто не будет забыто.

— Конец записи. Ну, что скажешь, Лаврентий?

— Интересные мысли, товарищ Сталин.

— А ты нэ думал, что в этом может быть смысл всей операции? Что кто-то шибко умный там, в несветлом будущем, решил сбить нас с истинно верного коммунистического пути? Помощь в войне, это хорошо, ну так кто им немцы, или даже американцы? Чтобы доверие было. А вот после такую информацию вбросить, чтобы мы свернули не туда? И всех собак повесили, на одного Хрущева?

— Думал я об этом, товарищ Сталин. Но не очень сходится. Тогда бы они явно и прямо указывали, делать так, а не "может быть".

— А они и указывают. Не трогать частный сектор.

— А мы собирались разве его ликвидировать? Польза от него очевидна, тут товарищ совершенно прав.

— А если в будущем вырастет что-то? И подлинная история того мира совсем не та, которую они нам рассказали?

— Не думаю. Уж больно картина того, что они расписали, выходит связная — их рассказы, книги, содержимое этих "компьютеров". Вранье ловится на противоречиях, всегда будут нестыковки, а при таком объеме информации, обязательно. Одна только Большая Советская энциклопедия, издания якобы семидесятых, это сколько труда надо было, чтобы ложную написать? И что может случиться — капиталисты окрепнут и потребуют себе политической власти? Так не дождутся, большинством ведь им не стать, и рычаги все у нас. Хрущева скомпрометировать, если он в будущем что-то выдающееся совершит? Так не тянет он на великого вождя, и зачем так сложно? Убить проще, с их-то техникой.

— Работа у нас такая, Лаврентий. С пониманием того, сколько может ошибка стоить. Не армия, не фронт, а всю страну повернуть не на тот курс, и в тупик. Тут лучше параноиком быть, чем благодушным. В общем, сделаем так — мы потомкам доверяем, конечно, но и проверить надо. Как только ученые закончат с атомом, пусть займутся исследованием межпространственных перемещений, и это не излишество — если нам сейчас повезло, что потомки к нам попали, то что будет, если и другие, и не к нам?

А давай подумаем вот над чем. Дела же можно делать и чужими руками. Берём за основу, что наши потомки абсолютно честны и правдивы, но тот, по чьей воле они сюда попали, если это не было случайностью, не может ли являться нашим врагом?

— Может. Но смысл таких действий?