Станислав Лабунский - Зима стальных метелей

Вставили все три ключа в отверстия, я эти мелкие хитрости в телефоне еще в кабинете начальника посмотрел, поэтому уверенно командую:

— Вы по часовой стрелке, я — против, одновременно. На счет раз начинаем. Раз!

Щелкнули засовы стальные, потащили мы на себя дверь из корабельной брони, полуметровую, несокрушимую. И блеснули желтым заревом лежавшие ровными рядами золотые слитки.

— Тут фабрика аффинажная, с северных приисков золото очищают от примесей, — кто-то пояснил. — Чистая пятьдесят восьмая статья, хищение государственной собственности в особо крупных размерах. Расстрел конкретный.

— Нас еще на шоссе под Лугой могли убить. Запросто. А мы еще живы. Перетаскивайте в броневик, потом в цитадели на острове спрячем, и никто никогда ничего не узнает. Только сами по пьянке не хвастайтесь, и все будет замечательно, — успокаиваю свою команду. — За работу, а мы с Меркуловым на мотоцикле по городу прокатимся.

Проехались, все стоит брошенное, людей нет, ворота настежь, на станции составы теснятся без паровозов, просто уму не постижимо, как мы при таком богатстве так плохо живем.

— Буду на тебя представления к награде писать, — говорю.

А у матерого убийцы слеза на глаза навернулась. Много ли человеку надо?

Похвали его, и он тебе горы свернет.

Загрузили наш родной грузовик до отказа, водителю в кабину закинули ящик тушенки и мешки с мукой и сахаром.

— Это тебе лично, домой отвезешь, считай — премия за героизм, — порадовал я шофера. — И молчи, если что-то видел. Поехали обратно в Шлиссельбург.

Город нас встретил привычной суетой и патрулем НКВД.

— Парни, вы чьи будете? — заорали мы радостно.

— А вы чьи?

— Вы прямо из города Одесса, там всегда на вопрос вопросом отвечают. Мы-то из заградительного отряда Снегирева, на разведку летали. Примите «языка», прихватили офицерика на дороге.

И спихнули им обузу ненужную.

— А почему оружие не табельное? — проявлял бдительность один особо внимательный боец.

— А не пошел бы ты на хрен, — вежливо ему так отвечаю. — Мы работаем на временно захваченной врагом территории, и вагон патронов с собой не возим. А расход боеприпасов возмещаем из запасов противника. И вообще, как стоишь, когда разговариваешь со старшим по званию?

Тут они подтянулись слегка, услышав знакомые интонации. Да и мои хлопцы плечами зашевелили, словно разминаясь перед славной дракой.

— Всем стоять! — рявкаю. — Там вся станция вагонами забита, паровозов нет. Давайте к вашему командиру или заму по тылу, надо все оттуда утаскивать.

Оживились они, чем война хороша, что на ней всегда есть место для приключений. А самое хорошее приключение — чужое добро себе присвоить. Было общее, а стало твое. Просто бальзам на сердце, утомленное пайком. Доскочили мы все вместе до порта, стоит наш буксир у причала, у сходней часовой, рука на перевязи, на плече винтовка, штык царапает небо.

— Прямо Карацупа, только без Ингуша, — шучу, и начинаю всех сходу строить. — Все пустые баржи мы забираем себе. На две стаскиваем все зенитные установки. Устраиваем плавучую батарею, прикрываем порт от авиации. И начинаем таскать баржи в цитадель. Там разгружаем. Меркулов, за тобой броневик. Разгрузишь, и ищи оружейника — надо пушку на место ставить. Не найдем сорокапятки, ставь зенитный полуавтомат. Водитель, доедешь до школы, там тебя разгрузят, бери всех свободных от дежурства и вези сюда. За НКВД ударный труд на благо СССР не пропадет. Никогда. Век свободы не видать, зубом клянусь.

Мое воинство полегло на месте от смеха. Ну, чисто дети. Однако закатили технику на баржу, пулеметы с мотоциклов скрутили и поехали на остров золото прибирать. Дальше положишь — ближе возьмешь. А мы с патрулем поехали к командованию, пока наши приедут, может уже завтра наступит, а может, Рейнгардт со своими танками всех опередит. Война дело такое — кто не успел, тот опоздал.

И мы пахали двое суток, как проклятые, пока на станции не осталось ни одного вагона. Даже полувагоны с углем и пустые платформы и те утащили к себе. Я за это время спал часа четыре и ел на ходу. Заместитель по тылу первой дивизии НКВД меня сманивал к себе снабженцем. Попутно прибрали все базы и магазины, засыпав наших зенитчиц чулками и нитками с иголками. Пара девиц улыбалась мне со значением, но я еле ноги таскал, да и Машеньку в Ленинграде оставлять было нельзя, а девушки бы вряд ли спокойно отнеслись к предполагаемой сопернице. Меркулов хотел что-то мне поведать, но я отмахнулся, подумаешь, несколько тонн золота, гори оно огнем, и рухнул на ближайшую свободную койку в казарме.

Только глаза закрыл, как опять за плечо трясут.

— Товарищ капитан, вас товарищ подполковник на совещание вызывает.

Ладно, сходим. Огляделся, все наши в сборе — Снегирев, Михеев, это плюс, Морозов со своим лейтенантом, это ноль, ленинградские из штаба округа, в том числе и Изя — это вопрос….

С неопределенности и начнем.

— Привет, — говорю, — молодец, что приехал.

Ничто так человека не обескураживает, как искренняя радость при встрече.

— Договорись, чтобы мне на пять минут слово в начале дали, разведданные зачитаю. Вчерашние, но других нет. А вечером можем посидеть неплохо. Мы коньяк добыли. На долю штаба ящик, и нам бутылки россыпью.

Полвагона, подумал я, но про себя. Вслух не сказал….

— Все уже знают — в Прибалтике катастрофа. Флот будет уходить из Таллинна. В Кронштадт. А все танки и самолеты с пехотой и кавалерией навалятся на нас, и наши военные опять все просрут, как очень верно сказал наш великий вождь товарищ Сталин. Мы силами одной дивизии, десятка заградотрядов и ладожской флотилии войну не выиграем, но жизнь немцам осложним сильно. Надо только решить основную задачу — выйти из подчинения фронта. Нужна самостоятельность, и мы устроим вермахту кровавую баню. Как уже мы били их под Лугой. Гарантирую, — высказался я бодро.

— Век свободы не видать, забыл добавить, — протянул в задумчивости командир первой дивизии подполковник Донской.

Настучали патрульные про шутника капитана.

— Рванул бы на груди застиранный тельник, да за его отсутствием, придется ограничиться простой аргументацией, — говорю, и перечисляю, кто на нас от Новгорода идет, кто от нашей Луги и кто с запада добавится. — Финский фронт встал на рубеже карельского укрепленного района с выходом его правого фланга на западный берег Ладоги. Ладога будет наша. У немцев на озере нет ни одного судна. А мы до ледостава будем иметь дело только с авиацией.

— А после? — вопрос прозвучал.

— А по льду немецкие егеря пойдут на нас в атаку, вздыхаю. Так что задача у нас простая. Дожить до весны.

Тут Морозов свой звездный миг почувствовал, и начал мне пораженческие настроения шить с паникерством заодно. Минуты две вопил, пока младший лейтенант Астахов, растут же люди, прямо завидно, не сказал так интеллигентно: