Андрей Посняков - Сын ярла

Все разошлись по двору, а Снорри опять нырнул в дом. На этот раз за ним последовал Ингви.

— Чужих нет, — осмотрев двор, решительно сообщил Рагнар, парень из соседнего хутора. — Видно, забрали с собой.

— Милая предосторожность, — усмехнулся сквозь зубы Хельги. — Совсем не похожая ни на бродяг, ни на Хастейна. Им-то кого так стесняться?

Он скрипнул зубами, понимая, что не обмануло его внутреннее чувство… если можно было бы так называть то, что происходило иногда в его голове. Да, это именно кто-то из своих. Из жителей Бильрест-фьорда. Цель подобной провокации ясна: власть и нажива — сиречь спорные земли. Альвсены? Свейн Копитель Коров? Да кто угодно, включая Торкеля и самого Сигурда. Вернее, Гудрун, та вполне могла провернуть подобное и без ведома старого ярла.

— Слышь, Хельги, взгляни… — Малыш Снорри тронул молодого хевдинга за плечо. — Я никому пока не показывал, даже Ингви. Кажется, такой был у тебя…

Снорри разжал руку: на узкой, почти совсем еще детской, ладошке его вспыхнул золотом амулет. Мьельнир — волшебный молот Тора. Хельги сразу узнал его, вон, на краю золотинка отколота… Его, его амулет. Оставленный на дне Радужного ручья после схватки с Бьярни Альвсеном. Видно, Бьярни его и подобрал потом. Значит, Альвсены… Вполне могли, вполне… Хоть и глуп Бьярни, да зато старший его братец, Скьольд, умнее умного. К тому ж хитер, коварен. И умеет проигрывать, затаив зло, как он поступил тогда, на суде тинга. А вдруг не Альвсены? Мало ли кому мог попасться на глаза амулет, вынесенный течением на песчаный берег ручья. Может, и кому-то из местных, ныне, увы, погибших. Нет, один амулет — это еще не улика. Однако на определенные мысли наводит. Вполне.

— Помолчи пока о находке, Снорри, — попросил сын ярла, тщательно пряча находку за пазуху. Малыш кивнул, проведя себя пальцем по горлу — мол, не расскажет никому, хоть режь его на куски. Хельги шутливо ткнул его кулаком в бок, подмигнул и прыгнул в седло: — Едем!

Срезав путь лесной тропкой, всадники Хельги выехали к горным пастбищам Сигурда — так называемым «верхним лугам». Густо усыпанные желтыми одуванчиками, луга тянулись горной террасой, полого спускаясь к лесу. От леса пастбище отделяли плетеная изгородь и колючие заросли можжевельника. На лугу паслось стадо коров голов в тридцать. Рядом с изгородью находился старинный межевой камень с высеченными на нем охранительными рунами. До половины вросший в землю, он казался незыблемым стражем вековой собственности Сигурда ярла. Казался… Казался бы… Если бы не блестевшие на солнце вражеские шлемы! Именно вражеские, чьи же еще? Кому, кроме заклятых врагов Сигурда, придет в голову выкорчевывать межевой камень? А именно этим черным делом и занимались сразу четверо спешившихся воинов. Часть всадников отгоняла коров к лесу, связанные пастухи угрюмо толпились у изгороди. Заправлял всем этим непотребством высоченный здоровяк с буйной рыжей бородищей, торчащей во все стороны. Бьярни Альвсен! Хельги сразу узнал его, еще бы не узнать. Ах, вот он, собака, чем занимается! Нагло захватывает чужие земли! И разграбление хутора Курид, скорее всего, его рук дело. Что же делать? Первым желанием Хельги, конечно же, было немедленно атаковать Бьярни и его людей, он так и поступил бы, если б был обыкновенным пятнадцатилетним юношей… Однако и тут вдруг проявил несвойственную годам мудрость.

— Стойте! — Он поднял руку, не дав своей дружине полностью показаться из леса. — Харальд, Ингви, Снорри — со мной, остальным спешиться и затаиться. Сидеть и ждать. Действовать только по моему знаку.

Дружинники молча кивнули и быстро исполнили приказание своего вожака. Сам же Хельги, в сопровождении верных друзей, выехал из-за кустов и медленно поехал к лугу.

Бьярни заметил их, мигнул своим людям и подбоченился. Людей у него было раза в три больше, чем вся дружина Хельги. Воины, не раз выступавшие верными помощниками Альвсенов в самых неблаговидных делах. Напасть на таких — погубить всю дружину. Ну, если и не всю, то большую часть — точно. И с кем тогда останется Хельги? Хоть и дружина без вожака — толпа бродяг, но и вождь без дружины — пустое место.

— Я вижу, вы по ошибке забрались на чужие земли, — подъехав ближе к Альвсену, вместо приветствия громко произнес Хельги. — Напрасно стараетесь.

— А может, и не напрасно? — презрительно посмотрел на него Бьярни. — Это ведь давние земли нашего рода, и вам стоит скорее убраться с них подобру-поздорову. — Он бросил красноречивый взгляд на своих воинов, обступивших незваных гостей полукругом.

Сын ярла улыбнулся и неожиданно негромко свистнул. И тут же — из лесу, из-за кустов, с предгорий — буквально отовсюду раздался ответный разбойничий посвист. Складывалось такое впечатление, что пастбище полностью окружено изрядным количеством воинов. Люди Альвсена почувствовали себя неуютно. Заоглядывались, загалдели, а некоторые — это было хорошо видно — незаметно подались в противоположную от леса и изгороди сторону. Бьярни недовольно засопел, глаза его налились кровью.

— Ты, Хельги, сын Сигурда, — вор и жалкий нидинг! — не в силах сдержать злобу, громко выпалил он, вытаскивая из ножен меч.

Хельги вздрогнул. Не такой виделось ему завершение встречи, но… что ж, оскорбление нанесено, и смывается оно только кровью.

— Я вызываю тебя на бой, Бьярни Альвсен, — гулко сказал он. — На честный поединок. Если победишь ты — эти земли будут твоими, если нет — они останутся в собственности Сигурда ярла.

Воины из дружины Бьярни одобрительно зашумели. Хорошо сказал сын Сигурда, поступил как настоящий викинг.

Добровольные помощники быстро разметили выбранное для поединка место. С трех сторон его ограничивали кусты и серые полукруглые валуны, а с четвертой — глубокий овраг с текущим по каменистому дну узким ручьем.

— Камни, кусты и овраг, — громко возвестил кто-то из воинов Бьярни. — Заходить за них запрещается. Битва до первой крови? До глубокой раны? Насмерть?

— Насмерть! — зло прищурился Бьярни, откидывая прочь шлем.

— Насмерть! — повторил Хельги не менее зло. Бьярни нужно было убить — это не вызывало никаких сомнений. Слишком много зла сотворил младший Альвсен, особенно в последнее время, и за все это должен был ответить. Ответить именно сейчас. И если есть на земле справедливость, орудием ее должен был стать Хельги, сын Сигурда ярла.

Оружием для поединка выбрали меч. Хоть Бьярни явно предпочел бы секиру, но, услыхав про меч, согласно махнул рукой, сплюнул презрительно — не считал Хельги опасным соперником. Полетели на траву кольчуги и туники — чтоб все по-честному, без обмана. Да… Сын ярла на первый взгляд проигрывал младшему Альвсену. Тот — здоровенный, с шарами-мускулами, перекатывающимися под бледной, покрытой мелкими веснушками кожей; со шрамами на груди — славными следами былых битв, с рыжей, буйно развевающейся на ветру бородищей. И Хельги — да, поджар, как хорошая охотничья собака, высок, и хорошо сложен, и вроде бы тоже мускулист… В общем, выигрывал бы в сравнении со сверстниками, пусть даже и с Фриддлейвом, но только не с Бьярни. Давид и Голиаф. То есть, наоборот, Голиаф и Давид. Бьярни весело улыбался. Исход боя не вызывал у него сомнений, как не вызывал и у всех его воинов… и даже у части дружинников юного хевдинга, притихших в ожидании неизбежного. Хельги почувствовал это, обернулся, ободряюще подмигнул своим, а стоящему с похоронным лицом малышу Снорри даже скорчил смешную рожу и показал язык. Снорри не выдержал, улыбнулся. Улыбнулся и толстяк Харальд — он вообще день без хорошей шутки считал навсегда потерянным. Ингви Рыжий Червь ободряюще хлопнул Хельги по плечу и отошел, кивнув воинам Бьярни. Кто-то из них тоже кивнул в ответ и махнул рукой. Начали…