Роберт Сойер - Люди

Даклар улыбнулась.

— Как видишь, у нас очень много общего. Мы оба любили одну и ту же женщину. И оба любим одних и тех же детей.

Понтер и Даклар решили начать день с просмотра пьесы, поставленной в открытом амфитеатре. Понтер всегда любил театр, а пьеса относилась к числу его любимых — «Вамлар и Колапа», историческая постановка об охотнике и собирательнице. Такого рода пьесы играют только когда Двое становятся Одним, чтобы могли участвовать актёры обоих полов. Сюжет строился на множестве завязок и поворотов, которые были бы невозможны в современную эру компаньонов: одни люди пропадали без вести, другие не могли общаться, будучи далеко друг от друга, третьи не могли доказать, что были в определённом месте в определённое время, четвёртые по-разному описывали одни и те же события.

В амфитеатре они уселись прямо на полу, скрестив ноги, и Понтер обнаружил, что его колено плотно прижато к колену Даклар.

Пьеса была действительно хороша.

После представления Понтер с Даклар отправились навестить маленькую Мегамег, которая играла с друзьями. При виде отца она пришла в полный восторг и бросилась к нему через весь двор.

— Привет, малышка! — сказал Понтер, подхватывая её на руки.

— Привет, папа! — Она посмотрела на Даклар и поздоровалась, как отметил Понтер, совершенно тем же радостным тоном: — Привет, Даклар!

Он ощутил укол ревности — он явно предпочёл бы, чтобы она больше радовалась встрече с ним, её биологическим отцом, чем с законным опекуном. Но это быстро прошло. Он знал, что у его младшей дочери любви хватит на всех. Он снова сжал её в объятиях, потом опустил на землю.

— Смотрите как я могу! — крикнула она. Потом отбежала от них на несколько шагов и сделала сальто назад.

— Ух ты! — воскликнул Понтер, лучась от гордости.

— Здорово! — сказала Даклар, хлопая в ладоши. Понтер взглянул на неё и улыбнулся. Даклар улыбнулась ему в ответ.

Мегамег явно хотела показать ещё один трюк, но они на неё не смотрели.

— Папа! Мама! Смотрите! — закричала она.

У Понтера перехватило дыхание. Мегамег смутилась.

— Ой! — тихо сказала она. — То есть, папа, Даклар, смотрите!

К середине дня Понтер начал нервничать. Сегодня Двое становятся Одним, и он вовсе не дурак. Но у него не было секса с женщиной… первой мыслью было — с тех пор, как двадцать месяцев назад умерла Класт. Но на самом деле дольше. О, он любил Класт до её последнего дня, но последствия рака начали давать о себе знать гораздо раньше. Это было… в сущности, он не помнил. Понтер никогда не позволял себе думать о том, что эта встреча может быть последней их с Класт интимной близостью, что вот сейчас он входит в неё последний раз, но…

Но в конце концов самый последний раз всё-таки наступил, и после она уже была слишком слаба, чтобы делать это снова. И это было, вероятно, за целый декамесяц до её смерти.

Так что — по меньшей мере тридцать месяцев. Да, всё это время рядом был Адекор, но…

Но это не то же самое. Физические контакты между двумя мужчинами — или двумя женщинами, неважно — хотя также являются выражением любви, но это всё же развлечение, забава. Но секс — это потенциально репродуктивный акт.

Конечно, ни у Даклар, ни у любой другой женщины не было никаких шансов забеременеть, когда Двое становятся Одним в этот раз. Все женщины, живя вместе и вдыхая феромоны друг друга, давным-давно синхронизовали свои менструальные циклы. В это время месяца ни одна из них не могла забеременеть. В следующем году, когда запланировано зачатие 149 поколения, Верховный Серый совет сдвинет дни, когда Двое становятся Одним, так, что они совпадут с периодом максимальной фертильности.

И всё же, хоть у Даклар не было шансов забеременеть, прошло так много времени с тех пор, как…

— Давай отведём детей на площадь Дарсона и пойдём чего-нибудь перекусим, — предложила Даклар.

Понтер ощутил, как его бровь взбирается на гребень надбровного валика. Детей. Понятно, что за детей. Его детей.

Её детей.

Их детей.

Она положительно знала, как к нему подольститься. Попытка наладить отношения через секс могла растревожить его и выбить из колеи. Но прогулка с детьми…

Это было именно то, что нужно.

— Конечно, — сказал он. — Конечно.

Понтер кивком подозвал Мегамег, и они пошли искать Жасмель — что было нетрудно, поскольку её компаньон и Хак могли легко связаться. На улицах по-прежнему играло множество детей, но взрослые, как правило, разошлись по домам, чтобы предаться утехам любви. Лишь некоторые взрослые — и мужчины, и женщины — ещё оставались на улице.

В мире глексенов Понтер практически не имел дела с детьми, но, как он понял, их там редко вот так оставляли одних. Глексенское общество было больно вдвойне. Во-первых, они не чистили свой генетический пул, не удаляли из него даже наиболее нежелательные психологические особенности. А во-вторых, среди них не появилось своего Лонвеса Троба, который сделал бы их свободными: без имплантов-компаньонов и регистраторов алиби глексены по-прежнему подвергались опасности со стороны себе подобных, и, как смог понять Понтер из того немногого, что видел по глексенскому визору, объектом нападений часто становились дети.

Но здесь, в этом мире, дети могли бродить, где им вздумается и днём, и ночью. Понтер не понимал, как в глексенском мире родителям удаётся сходить с ума.

— Вот она! — сказала Даклар, заметив дочь Понтера прежде него. Жасмель и Трион рассматривали стенд с инструментами для свежевания, выставленный в уличном павильоне.

— Жасмель! — позвал Понтер и замахал рукой. Его дочь вскинула голову и расцвела в радостной улыбке — ни следа досады от того, что их с Трионом прогулку прервали.

Понтер и Даклар подошли ближе.

— Мы собирались сходить на площадь Дарсона, поесть буйволятины.

— Кстати, мне тоже ещё нужно повидаться с родителями, — сказал Трион, то ли восприняв невысказанный намёк Понтера, то ли и правда собирался с ними встретиться — Понтер не мог сказать. Трион склонился к Жасмель и лизнул её в лицо. — Увидимся вечером, — сказал он.

— Пошли! — сказала Мегамег, вставая на цыпочки и беря за руку Понтера левой рукой, а Даклар — правой. Жасмель прижалась к Понтеру, и он обхватил её второй рукой за плечи, и они вчетвером пошли обедать.

Хотя Мэри и предпочла бы обдумать предложение Джока Кригера, думать здесь особо было не о чем — оно было слишком соблазнительно, чтобы его упустить.

А сегодня как раз было назначено единственное собрание факультета до начала учебного года. Присутствовать будут не все — многие профессора всё ещё где-то отдыхают либо принципиально отказываются являться на работу раньше первого вторника сентября. Но большинство её коллег будут там, и это будет самый подходящий момент, чтобы найти среди них замену для своих курсов. Мэри знала, что ей очень повезло: она оказалась женщиной как раз в подходящую эпоху, когда Йоркский и другие университеты корректируют исторические дисбалансы в своей кадровой политике, особенно в отношении научного персонала. Ей не составило труда получить постоянную должность, а потом и бессрочный контракт, тогда как многие мужчины её возраста по-прежнему считали копейки и каждый семестр сражались за лишние часы по сезонным контрактам.