Роберт Сойер - Люди

Понтер поглядел на неё, потом на скорбящих людей, потом снова повернулся к Мэри, взял её за руку, глядя в землю, не в силах смотреть ни на неё, ни на тысячи имён.

— Если бы была хоть малейшая вероятность, что это поможет, — тихо сказал он, — я бы молился вместе с тобой.

— Потрясающе, — сказал Журард Селган. — Потрясающе.

— Что? — в голосе Понтера слышалось раздражение.

— Ваше поведение у монумента в память о погибших в юго-восточном Галасое глексенах.

— И что же в нём такого потрясающего? — спросил Понтер. Его голос был резок, словно у человека, который пытается говорить в то время, как ему отдирают бинт от раны.

— Это ведь был не первый раз, когда ваши убеждения — наши общие убеждения — вошли в конфликт с убеждениями глексенов. Не так ли?

— Разумеется.

— В самом деле, — продолжал Селган, — подобные конфликты должны были возникать ещё в ходе вашего первого визита.

— Возможно.

— Вы не приведёте пример? — попросил Селган.

Понтер сложил руки на груди.

— Ну хорошо, — сказал он зловеще, будто имея в виду «ты сам напросился». — Я упоминал об этом в самом начале: среди глексенов бытует странное убеждение в том, что вселенная существует ограниченное время. Они ошибочно интерпретируют красное смещение как свидетельство расширения вселенной; они не понимают, что масса может зависеть от времени. Больше того, они считают, что фоновое космическое излучение микроволнового диапазона — это эхо того, что они называют «большим взрывом», породившим вселенную.

— Похоже, им нравятся всякие взрывающиеся штуки, — заметил Селган.

— Без сомнения. Но, конечно же, однородность фонового излучения объясняется многократным поглощением и переизлучением электронов, захваченных сжимающими плазму магнитными вихревыми волокнами.

— Уверен, что так оно и есть, — сказал Селган, признавая, что Понтеру лучше знать о таких вещах.

— Так оно и есть, — повторил Понтер. — Но я не спорил с ними на этот счёт. Во время моего первого визита Мэри сказала: «не думаю, что ты многих сможешь убедить в том, что большого взрыва не было». И я ей ответил, что ничего страшного; я сказал: «Ваша потребность в убеждении других в своей правоте, я полагаю, тоже уходит корнями в религию; я же доволен уже тем, что сам знаю, что прав, даже если другие об этом не знают».

— О, — сказал Селган. — И вы в самом деле так чувствуете?

— Да. Для глексенов знание — это битва! Война за территорию! Знаете, у них, чтобы получить звание, эквивалентное нашему «учёный», нужно защитить диссертацию. Именно так это и называется: защитить! Но быть учёным — это не значит оборонять свою точку зрения от всех проходящих, это значит быть гибким и открытым и ценить истину независимо от того, кто её обнаружил.

— Согласен, — сказал Селган. Он немного помолчал, потом продолжил: — Но вы не особенно много времени тратили на то, чтобы выяснить, нет ли в верованиях глексенов в жизнь после смерти какого-нибудь рационального зерна.,

— Это не так. Я дал Мэри массу возможностей продемонстрировать мне доказательства их утверждений.

— В смысле, до того эпизода с мемориалом?

— Да. Но у неё ничего нет!

— И вы, как в случае с финитной космологией, просто бросили это дело, удовлетворившись тем, что вам-то известна истина?

— Да. То есть…

Селган вскинул бровь.

— То есть?

— То есть, да, конечно, я спорил с ней относительно веры в послежизнь. Но это другое.

— Не такое, как вопросы космологии? Почему?

— Потому что от этого слишком многое зависит.

— Разве от вопросов космологии не зависит судьба всей вселенной?

— Я хочу сказать, это не какой-то абстрактный вопрос. Это было… это есть — корень всего.

— Почему?

— Потому что… потому что… хрящ, я не знаю почему. Просто это казалось до ужаса важным. В конце концов, по этой причине они сражаются во всех этих войнах.

— Понимаю. Но я также понимаю, что это основа всех их верований; это нечто такое, с чем — и вы должны были это прекрасно понимать — не так просто расстаться.

— Полагаю, что так.

— И, несмотря на это, вы продолжали настаивать.

— Ну… да.

— Почему?

Понтер пожал плечами.

— Хотите услышать мою догадку? — спросил Селган.

Понтер пожал плечами ещё раз.

— Вы не оставляли эту тему, потому что сами хотели выяснить, нет ли за этими верованиями чего-то рационального. Возможно, Мэре и другие глексены просто скрывают от вас правду. Возможно, есть какие-то доказательства, которые она вам откроет, если вы продолжите спрашивать.

— Не можут быть доказательств для того, что не существует, — сказал Понтер.

— Разумеется, — ответил Селган. — Но вы пытались или убедить их в своей правоте, или заставить их убедить в их правоте вас.

Понтер покачал головой.

— Это было безнадёжно, — сказал он. — Эта их идея о душе просто смешна.

— Душе? — переспросил Селган.

— Нематериальной часть чьей-то сущности, которая, как они полагают, бессмертна.

— Ах. И вы говорите, что эта идея смешна?

— Конечно.

— Но они, разумеется, имеет право её придерживаться, не так ли?

— Полагаю, что так.

— Точно так же, как и своих странных космологических построений?

— Наверное.

— И всё же мимо концепции загробной жизни вы спокойно пройти не смогли, не так ли? Даже после того, как вы покинули мемориальную стену, вы пытались прояснить этот вопрос. Пытались?

Понтер смотрел в сторону.

Когда опасность закрытия портала миновала, по крайней мере, на какое-то время — не закроют же его неандертальцы, когда дюжина их наиболее ценных граждан находится по эту сторону — Джок Кригер решил вернуться к своим прерванным исследованиям.

На своём черном «BMW» он оправился из Сибриз в Речной кампус Рочестерского университета, расположенный на берегу реки Дженези. Когда он занимался обустройством «Синерджи Груп» в городе, ему достаточно было сделать несколько звонков, чтобы обеспечить своей команде приоритетный доступ к фондам университетской библиотеки. Джок припарковал машину на Уилмот-Лот и вошёл в здание из коричневого кирпича, в котором располагалась научно-техническая библиотека им. Карлсона, названная в честь Честера Ф. Карлсона, изобретателя ксерографии. Журнальный зал, как было известно Джоку, располагался на втором этаже. Он предъявил университетскую VIP-карту библиотекарю, маленькой плотной негритянке в красной косынке. Он сказал ей, что ему нужно, и она уковыляла во тьму хранилища. Джок, чтобы не терять время, вытащил наладонник и просмотрел публикации сегодняшних «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост».