Влад Савин - Восход Сатурна

На днях наши войска перешли в наступление в районе восточнее города ВЕЛИКИЕ ЛУКИ и в районе западнее города РЖЕВ. Преодолевая упорное сопротивление противника, наши войска прорвали сильно укреплённую оборонительную полосу противника. В районе города ВЕЛИКИЕ ЛУКИ фронт немцев прорван протяжением 30 км. В районе западнее города РЖЕВ фронт противника прорван в трёх местах: в одном месте протяжением 20 км, на другом участке протяжением 17 км и на третьем участке протяжением до 10 км. На всех указанных направлениях наши войска продвинулись в глубину от 12 до 30 км. Нашими войсками прерваны железные дороги ВЕЛИКИЕ ЛУКИ — НЕВЕЛЬ, ВЕЛИКИЕ ЛУКИ — НОВОСОКОЛЬНИКИ, а также железная дорога РЖЕВ — ВЯЗЬМА.

Из книги Э. Рауса «Ледяной ад Восточного фронта (воспоминания командира Шестой танковой)».

Из проклятой русской зимы снова в проклятую русскую зиму!

Тогда, под Москвой, был ужас. Мы едва унесли ноги, теряя людей. Помню толпы солдат, бредущих по колено в снегу, замотанных в тряпье, без оружия. Они шли мимо трупов своих товарищей, до которых никому не было дела. Казалось, повторяется кошмар разгрома Наполеона — весь фронт сейчас рухнет и неудержимо покатится назад. Под городом Клин мы потеряли последние танки и воевали, как пехота. Необученные, несли еще большие потери. Водители и наводчики, прошедшие с победой Францию, навеки оставались в этих проклятых снегах!

Танков было не жаль. Тогда мы воевали на чешских Lt-35 — единственная дивизия в вермахте, оснащенная этими машинами. У чешских жестянок в русские морозы замерзало управление, не заводился мотор, гусеницы вязли в грязи при осеннем марше по тому, что русские называют дорогами! А пушка оказалась откровенно слабой против этих КВ и Т-34. Того комплекта техники, что мы взяли в Чехословакии, хватило, чтобы пройти Польшу и Францию с минимумом потерь. В России дивизия растаяла за полгода.

Ефрейтор, вообразивший себя полководцем, снова не послушал военных профессионалов! Едва удалось избежать катастрофы! То, что осталось от нашей дивизии, было выведено во Францию, на пополнение и отдых. Французы похожи на трясущихся жирных кроликов — прекрасный и цивилизованный европейский народ, от которого победителям не следует ждать неприятностей. С ними можно иметь дело. Слышал, что там есть какие-то «макизары», стреляющие из-за угла, но за все время я лично видел только один такой случай, и то пойманные бандиты оказались бежавшими русскими пленными.

Эти русские — европейцу никогда их не понять! Франция после Дюнкерка была в таком же положении, что и Россия осенью сорок первого. Французы поспешили сдаться, не навлекая на себя дальнейших ужасов войны. Русские же, как скифы, продолжают драться с дьявольским упорством. И мы несем потери, а ведь в наших глазах жизнь одного культурного арийца тогда была ценнее жизни тысячи славян!

Слушали речь фюрера. Что русские не заслуживают даже колонизации. Жить в новой Всеевропейской Империи под властью Германии, где от Нормандии до Урала будут чистенькие и аккуратные города, фермы, заводы, дороги, даже на положении унтерменшей, арбайтеров, — это великая честь, которой достойны не все. А русские из-за своего упрямства будут примером для других народов, как рейх поступает с непокорными. Нам не нужны рабы, готовые при первом случае воткнуть вам нож в спину… И русских не будет вообще! Мы загоним их в ужасную Сибирь, за Полярный круг, чтобы они все вымерли там, как индейцы в Америке. Ради спокойствия в Империи, чтобы наша тевтонская ярость и тысячелетия спустя вызывала у низших народов ужас, как помним мы сегодня страшных гуннов, наших предков!

Мы слушали и кричали «хайль»! В отличие от сидящих в Берлине, те, кто сталкивался с русскими в бою, никогда после не называл их унтерменшами. Но в одном мы были с ним согласны — эту войну пора завершать нашей победой. Если бы русские хоть чуть уважали своих противников, они бы капитулировали по-цивилизованному, не доставляя нам неудобств. Кто ответит за то, что солдаты Германии уже второй год оторваны от своих семей? Нам обещали, что мы вернемся домой к Рождеству.

Неприятности начались, едва мы только пересекли границу этой проклятой богом России. Сначала мы узнали, что русские вдруг перешли в наступление, окружив всю Шестую армию, и вместо усиления мы идем на выручку — никто из нас не сомневался в победе, но к Рождеству домой мы теперь точно не попадем! Затем, возле станции Ровно, один из эшелонов был взорван лесными бандитами. Среди солдат были убитые и раненые, часть техники получила повреждения, требующие серьезного ремонта. Чтобы избежать подобных инцидентов, поезда едва ползли, долго стояли на станциях, пока на каждом перегоне саперы тщательно осматривали путь впереди. Однако возле Чернигова полетел под откос еще один эшелон… Снова убитые, раненые, технику в ремонт. Потери были невелики, но сильно добавили нервозности к отсутствию привычного комфорта. Мы с тоской вспоминали Францию — солнце, виноградники, красивые женщины — и никакой войны.

Согласно новому приказу, дивизия должна была сосредоточиться в Абганерово и ждать дальнейших распоряжений от командования новосформированной группы армий «Дон». Однако на станции Котельниково, отстоящей от конечного пункта на сотню километров, нас ждал неприятный сюрприз. Передовой эшелон подошел туда почти одновременно с попыткой штурма станции отрядом русских казаков! Эта атака была легко отбита, но стало ясно, что дальше двигаться по железной дороге нельзя.

Вокруг заснеженная степь, пересеченная оврагами и мелкими речками. Железная дорога шла с юго-запада на северо-восток по насыпи, весьма затруднявшей разгрузку техники вне станций. В том же направлении рядом протянулась грунтовая дорога, проходимая для колесного транспорта, а по степи, по бездорожью, двигаться было затруднительно. В Котельниково был мост через реку Аксай, и гарнизон, состоящий из румынской пехотной роты. Ближайшей перед Котельниковым хорошо оборудованной станцией, где можно провести выгрузку и развертывание войск, была Красноармейское, в ста пятидесяти километрах. Существовали еще станционные пункты, фактически разъезды, где сгружать с платформ технику было бы затруднительно. И последний из них, Семичное, находился перед Котельниково всего в двадцати километрах.

В ночь на 28 ноября пришло сообщение, что русские диверсанты-парашютисты взорвали на железной дороге мост через реку Сал в момент прохождения по нему нашего эшелона. Еще одна танковая рота — двенадцать машин полетели в реку или под откос вместе с платформами. Что теперь с ними делать? Лишь пять остались на путях.

Восстановить движение в разумные сроки не представлялось возможным, было решено выгружаться в Красноармейском. Одновременно с Котельниково была потеряна связь. Находящийся там наш авангард, хоть и отрезанный, был достаточно силен. Он включал в себя разведбатальон, одну танковую роту второго батальона 11-го танкового полка — семнадцать танков, артиллерийский дивизион легких гаубиц. Так что ситуация не вызывала опасений.