Влад Савин - Восход Сатурна

— Так ведь и у нас такие есть… кустари-единоличники. По закону, и никто их не запрещает!

Тьфу, а ведь верно! При «кровавом тиране» Сталине такое было обычным делом. Это, кажется, Хрущев, всерьез решив коммунизм построить при жизни одного поколения, ретиво взялся пережитки искоренять?

— А у нас не было тогда… И Горбачев еще другим отметился. С Западом капиталистическим у нас и раньше отношения были, но на равных. А при Горбачеве пошло: «мир-дружба», какая война, не будет ее, никто нам не угрожает! Причем те нам поначалу охотно поддакивали, силу нашу уважая. Вот вождь и предложил, давай вместо танков, самолетов, кораблей делать потребительские товары, жизненный уровень народа поднимать! Народ и с этим соглашался, видя, как за границей простые люди живут. Вам, наверное, знакомо такое понятие, как «рабочая аристократия», самые квалифицированные? Ну вот в Европе такие и остались, а по-черному вкалывали всякие там индусы… Дальше — все как-то сразу под откос и покатилось. Что не нужно нам не только такой армии, но и такой большой страны, лучше жить во множестве маленьких швейцарий или бельгий, сытых и довольных. Под шумок в вожди пролезла еще большая мразь, Борис-козел, который и упразднил Советский Союз, а заодно объявил полную частную собственность, не только на кооперативы, но и заводы, корабли, на все, что есть в стране! СССР распался на пятнадцать республик, некоторые тут же вспомнили, что русские их угнетали, и должны контрибуцию платить, в других русских просто убивали, а московская интеллигенция, истинная «совесть нации», этому лишь аплодировала, сама мечтая свалить за рубеж из этой варварской страны. Верхушка партии разом превратилась в капиталистов… Ну а прочие, как могли, кто-то воровал, кто-то выживал…

— А вы, Михаил Петрович? Вы там были за кого? Вы сами лично что делали? Против выступали?

— Против? А вы, Аня, представьте: год двадцать первый. Вы, красная партизанка и подпольщица — в ту, гражданскую, только что завершившуюся. И вдруг Ленин нэп вводит. Говорит, что теперь снова хозяева дозволены. Вы бы тогда, что делать стали? Против Ильича бы пошли, против его воли, его слов?

— Так ведь Ленин прав был! В той обстановке…

— И Горбачев сумел убедить, если не всех, то большинство, что он прав. Ему поверили. Хотя после очень жалели.

— И что было дальше?

— Ничего хорошего. Когда стало хреново, как я уже сказал, «здоровые силы партии и народа» сместили вождя, поставили другого, кто громче всех орал и обещал все исправить. Этот оказался еще хуже, получив в массах выразительное прозвище «Борька-козел».

— А что делали вы, Михаил Петрович? За кого вы там были?

— А мне, когда все началось, было столько же лет, сколько вам сейчас. Комсомолец, лейтенант флота, привыкший, что вождь всегда прав и сверху виднее. Ну а после просто служил. Видел задачу свою — внешний фронт держать, при всем этом, чтоб нас не посмели, как Сербию — эту страну, тоже когда-то социалистическую и нашего друга, в девяносто девятом мировой капитал просто разнес бомбами, а затем ввел войска. На нас же так не решились. Разве этого мало?

— И за кого вы теперь?

Ого, как напряглась! Важен для нее мой ответ. А что мне сказать: за Родину, за Сталина? Банально и дежурно. Вот так и хочется мне, ей в ответ стихи прочесть, что в памяти моей застряли, когда Дима Мамаев в кают-компании декламировал, найдя где-то в Интернете. Как раз в тему — лучше и не скажешь. Вот лишь слова матерные заменить.