Александр Афанасьев - Наступление. Часть 2

— Не надо документы — уверенно сказал военный с красной повязкой на рукаве — забираю. Мой контингент, на губе проспится. Благодарю за бдительность.

Капитан посмотрел на военного, потом на этого подозрительного мужика. Не нравился он ему — лицо почему-то серое, как на фотографии, не белое — а именно серое. И одежда у него… как с чужого плеча. Но…

Не ищи приключений на свою ж…

— Вы его забираете? — осведомился капитан, затягивая время.

— Да, забираем. Он под дисбат пойдет, не первый раз пьяный, да в самоволку.

Капитан не верил военному. Но и связываться с ним — не хотел.

— Помочь?

— Не нужно.

— Хорошо. Забирайте его. Ковальчук, пошли.

Молодой курсант обошел странного военного бочком, протиснулся в гремящий на стыках переход, чавкнули двери. Электричка, теряя скорость, подползала к следующей станции — это было уже ближнее Подмосковье.

Полковник Цагоев снял повязку, сунул ее небрежно в карман. Посмотрел на часы.

— Пошли.

Они вышли на перрон — здесь было людно, торговали семечками, чуть дальше был переход на конечную автобусов, идущих их Москвы — круговое движение, желтые туши Икарусов, дизельная вонь. Полковник купил у бабки кулек семеек, ссыпал в карман. Задержанного он не держал, просто пошел к спуску с платформы и задержанный последовал за ним. Бежать смысла не было — понятно, что военный патруль — надводная часть айсберга.

Внизу, у чугунной, колокольного вида урны, в тени платформы, полковник остановился, достал жменю семечек, принялся их лузгать, как ни в чем не бывало, бросая шелуху в урну. Люди проходили по тротуару, торопясь или попасть на платформу, или уйти с нее, не обращая внимания на двух стоящих военных никакого внимания.

— Пьешь? — коротко спросил он замызганного.

— Есть немного…

— Пока деньги не кончатся?

— Или пока под электричку не попаду.

Последние дни мельтешили в памяти Скворцова мутной пеленой воспоминаний. Деньги у него пока были… покупал ночью… пил прямо из горлышка. Мутная брага памяти вдруг вскипала, прорываясь безумно четкими, кинематографическими сценами — взлетающий над заснеженным лесом стремительный серебристый самолет, решетка системы наведения Стингера, басовитый сигнал в наушнике — цель захвачена, она даже не подозревает об этом, обычный, не защищенный самолет, резкий толчок, лисий хвост реактивного двигателя, полосующего морозный воздух клинками пламени, вспышка в небе. Крик «уходим» — и осознание страшного, немыслимого, что они сделали, и что теперь должно быть за это. Из-за этого осознания он купил первую бутылку, купил из под полы, у перекупщика, разведенную — навострились. Отойдя, крадучись шуганулся во двор, свернул жестяную кепку, опрокинул в рот воняющую сивухой кристальную струю, дарующую забвение и неведение. Это большая роскошь — забвение и неведение, вот только стоят они раз от раза все дороже и дороже.

— На службу возвращаться собираешься? — поинтересовался полковник — А зачем — устало поинтересовался молодой — дело-то решенное. Раз нашли — давайте, сам, чтобы…

— Ты совсем охренел или как?

В голосе полковника лязгнул металл — Я тебя спрашиваю — ты совсем охренел или как, Скворцов? Тебя отправили на переподготовку на Курсы усовершенствования офицерского состава, для тебя сам командующий место выбивал. Ты до места не доехал, ушел в самоход, ездишь в электричках без билета, воняет от тебя как от последнего забулдыги. И кто ты есть, Скворцов? По тебе не дизель [1] дисциплинарный батальон — зона за такое плачет.

— У меня есть билет, товарищ подполковник… — после долгого молчания сказал Скворцов — вот, смотрите…

Цагоев посмотрел на мятый билет — Молодец. Блюдешь советское законодательство, не допускаешь безбилетного проезда. Только я теперь не подполковник, а полковник. А вот тебе — лейтенантом бы остаться за такое.

— А где Шило, товарищ… полковник.

— Шило то? Его раньше тебя нашли, ничего лучше не придумал, как на ридну неньку Украину податься. И заметь — тоже забухал. Что же вы за люди то такие…

— Какие есть, тащ полковник.

— Я тебе не «тащ» — вдруг окрысился Цагоев — я тебе не «тащ»! Меня из за вас целую неделю имеют! Вы у меня еще на пузе поползаете, голубчики. За мной!

До Балашихи они доехали на автобусе — там было большое здание, где изучали способы строительства дорог в разных климатических и временных поясах Земли, само оно находилось на двадцать пятом километре дороги М-7. Ради того, что бы иметь точную информацию о состоянии грунтов в зоне предполагаемого строительства, и прочую информацию, необходимую для строительства — отсюда в разные части света посылали людей. Возвращались — не все.

Среди людей здание — обычную бетонную коробку с большой территорией, огражденной забором из колючей проволоки звали просто — ДорНИИ.

На проходной им пришлось ждать, пока оформят пропуск, вахтер ВОХР подозрительно косился на пьяного забулдыгу, да и форма, в которую был одет полковник Цагоев здесь тоже не приветствовалась по соображениям конспирации. Правда сам полковник работал в первом отделе, поэтому ему — можно было и в форме.

В кабинете на втором этаже, маленьком и обшарпанном полковник молча поставил на стол бутылку Боржоми и вышел. Скворцову Боржоми был весьма кстати — он чувствовал себя убитым и виноватым.

Вернулся полковник скоро, вместе с ним цел Шило в какой-то гражданской телогрейке, понурый и небритый. Увидев Скворцова, он не сдержался — Братуха!

Есть ли что-то более крепкое на этом свете, чем фронтовое братство? Настоящее, когда вместе — всего хлебнули и под пулями полежали, и на ту сторону сходили, и такое сделали, что не расскажешь — и все вместе. Фронтовой братуха — он тебе роднее всех будет, роднее мамы с папой, хоть и кощунственно так говорить.

Полковник дождался конца неуставных приветствий, солидно откашлялся.

— Товарищ полковник! — двое друзей попытались встать по стойке смирно.

— Значит так… архаровцы. Довожу до вашего сведения… учитывая сложную международную обстановку, непрекращающиеся провокации на рубежах нашей родины, возможность дальнейшего обострения обстановки, министром обороны СССР отдано распоряжение о формировании на базу курсов усовершенствования офицерского состава и частей особого назначения, находящихся в оперативном подчинении у ГБУ Экран [2] группа боевого управления Экран — командование войсками специального назначения в Афганистане. В российской армии этот опыт забыт, а полковника Квачкова за предложение его возродить посадили в СИЗО. отдельного полка особого назначения центрального подчинения «Град». Переводится как «Группы активных действий», сведенные в полк. Полк будет находиться в прямом подчинении министра обороны СССР. В личный состав полка зачисляются опытные кадры рядового, сержантского и офицерского состава, прошедшие службу в составе Ограниченного контингента Советских войск в Демократической республике Афганистан, владеющие как минимум одним иностранным языком, предпочтение отдается владеющим английским языком и языками стран Востока.