Сергей Калашников - Шелест трав равнин бугристых

Вода в водоёме оказалась действительно горько-солёной и ещё с каким-то посторонним чужеродным привкусом, определить который Петя не смог — нечто смутно знакомое, но никак не вспоминается. Зато белый налёт на камнях опять горчит, но на другой манер. Если колупнуть эту корочку глубже, вкус становится солёней, но потом опять делается более горьким.

Потрогал камни на дне — на них тоже что-то выпало в осадок. Достал окатанный водой голыш и принялся «пробовать» его на язык сверху — опять горечь. Но этот вкус он знает — это же лекарство, которое заставляла его пить бабушка полными столовыми ложками.

Уф, как всё сложно, оказывается. По всему выходит, что в растворе содержатся не меньше, чем три разные соли. Одна при испарении воды выпадает в осадок раньше, чем нужная ему, а вторая — позже. И обе — горькие.

Теперь можно предположить, что одна из ненужных солей из воды в озере уже выпала… начерпал этого рассола в широкий горшок, да и оставил его на солнце, а сам отправился за другими посудинами к повозкам. Они прихватили с собой целых шесть штук, вот пусть и пройдет процесс разделения в наибольшем из возможных объёме. Если он угадал — получится ощутимый результат.

К вечеру уровень воды в горшках понизился буквально на несколько миллиметров, а на дне образовался тончайший светло-серый налёт, который после сливания воды неохотно отскоблился. Солёный и почти не горький. Общая суточная добыча составила буквально считанные щепотки — Петя посолил свою кашу, а остальные её попробовали — питекантропы весьма любопытные создания. Ничего, не плевались. Хотя и не нахваливали особо. Они молча запускали ложки в Петину миску, пока не выхлебали всё.

Собственно, на этом визит к солевому озеру следовало завершить — остатка от запаса взятой с собой воды как раз хватало на обратный путь с небольшим избытком на всякий случай. И, действительно, приходят в эти места жвачные — видели их немало, правда в отдалении — охотиться никакого желания не было, потому что прихваченные в дорогу вяленые фрукты отлично дополняли рацион и никому не успели надоесть. Сладкие сахарящиеся ломтики даже собаки выпрашивали. Так вот, как раз нынче настала пора заготовки этих фруктов в значительных объёмах — они сейчас в самой поре.

Пете думается, что это манго. Потому, что устроен сей плод как огромная слива с большой косточкой внутри. При разделке из них вытекает много липкого от сладости сока, который как раз и не хочется выпускать, чтобы содержащийся в нём сахар после просушки остался в ломтике. Хранятся такие «сухофрукты» неплохо, во всяком случае не удалось заметить, чтобы они портились от чего-то, кроме зубов грызунов, добравшихся до вкусненького.

Хотя, небольшой запас, положенный в горшочек под крышку, вскоре осклиз и завонял. То есть лежать эти капризули должны в проветриваемой таре, не поддающейся грызению. А ещё их очень непросто высушить из-за высокой сочности. В общем, задача сохранения манго хотя бы на несколько месяцев — та ещё головоломка. И для её решения приготовлены горшки с мелкодырчатым дном и такими же крышками. Вот на их наполнение и следует сейчас сконцентрировать силы семьи, а соль пока подождёт.

Что особо забавно — свежие плоды манго собаки не любят. Не любят они и хрустящие дольки ещё одного фрукта — небольших сфероидов, покрытых чешуйчато колючей кожицей, похожей на змеиную. Они не так приторно сладки, как манго и не так сытны, как бананы, но весьма вкусны. Как их вялить — непонятно. Зато мелкие бананы неплохо просыхают, если выбирать самые спелые.

И зарубки на календарной палочке однозначно указывают, что именно заготовкам фруктов сейчас необходимо уделить максимум внимания, потому что вслед за этим придётся всей силой навалиться на сбор орехов, а потом торопиться в Бугристые равнины для «жатвы» и «сева». Может быть пожить в пустынной местности подольше, до самого начала дождей, чтобы не рисковать встречей с хищниками у обмелевшей реки. Скромненько так подержаться поодаль… а с солью разобраться позднее… ну не хватает пока ни сил, ни времени, чтобы реализовать все затеи, воспользоваться всеми открывшимися возможностями и осуществить все замыслы.

А тут ещё у Раки явные признаки беременности — ей нужен щадящий режим и чётко дозированные физические нагрузки. В общем, Петя дал команду отправляться в обратный путь, едва развиднеется. Идти по ночам всё ещё нельзя — луна пока недостаточно подросла и светит плохо. В общем — не угадал он со временем экспедиции к бессточному озеру.

— Пэта очень жестокий старейшина, — слышится из-за перегородки голос Граппы. — Он всегда заставляет делать много работы.

— От этого ты такая мягонькая и нежная, — слышен ответ незнакомки.

— Это из-за правильного питания, — отвечает дежурная супруга. Она сегодня сидит под наскоро скиданным из ветвей навесом и готовит обед. А Петя, лёжа в огороженной неопрятным плетнём жилой зоне, устеленной мягкими торопливо сплетёнными циновками обдумывает стратегию сбора шишек и запасания орехов.

— Какое питание правильное? — любопытствует гостья.

— Утром в полдень и вечером, но есть не быстро, потому что ничего у тебя не отнимут и, когда съешь, то всё равно больше ничего не дадут.

— Значит вы не бываете сытыми?

— Мы не бываем голодными. Утром порции большие, в полдень небольшие, а вечером совсем маленькие. К этому все привыкли. Одна только Рака ест сколько влезет, потому что у неё внутри новый человек. Но она не очень много кушает, а то ей становится дурно. Зато — в любое время, когда захочет. Так велел Пэта.

— Ест в любое время, — задумалась обладательница незнакомого голоса, — значит у вас всегда есть пища?

— Всегда, потому что наш мужчина заставляет её заранее готовить и аккуратно хранить. Все его жёны мягкие… — Гра остановилась, не договорив. Скорее всего, у неё просто не хватило слов, чтобы добавить к сказанному хоть что-то ещё. Питекантропы ужасно примитивны и в мыслях, и в их выражении. Не то, чтобы совсем обезьяны, но очень уж они прямолинейны. Только ругаться могут на уровне, близком к тому, что широко применяется в двадцать первом веке. Впрочем, возможно, этот уровень являет собой древнейший пласт культуры, сохранивший свои основные черты с тех самых незапамятных времён? Когда наши пращуры искали способы выразить негативные чувства громкими воплями.

Хотя, на Петю жены никогда не кричат. Почему-то. Несмотря на то, что он их гоняет и в хвост, и… не будем про гриву. Вернее, будем, но не в этом ключе.

Гребешок он им вырезал из твёрдой породы дерева. Вернее, вырезал шпильки — зубчики — которые потом пришнуровал к поперечине. Первую он расчесал Граппу — это был трудный процесс, потребовавший с обеих сторон терпения и огромной воли к достижению поставленной цели. Содействие этому оказала вода реки, куда подруга погружала голову каждые несколько минут. В общем — расчесал он спутанные от самого рождения патлы. Кажется, ей самой стало значительно легче. Лишнюю длину проявившихся прядей он заметно укоротил свежеотколотыми пластинками кремня, положив волосы на разделочное брёвнышко.