Сергей Калашников - Шелест трав равнин бугристых

Рылся он в памяти долго, пока не вспомнил страшную сказку из «Тысячи и одной ночи», где могущественная женщина отомстила мужчине, проделав с ним как раз это самое за то, что тот не помыв рук после сладостей, полез к ней с нежностями. Так вот — там упоминалось горячее масло, которым рану прижгли. И да! Там же, кажется, отрезаемое перетянули шнурком… вот и технология, считай, изложена. Жалко, конечно, маленьких поросят, но пусть послужат прогрессу — ведь боров отличается от хряка тем же, чем вол от быка — покладистым характером. Значит и причина подобной метаморфозы должна быть одна и та же, а таскать соху Пете надоело намного сильнее, чем жалко поросят.

Наточил и ошпарил кипятком свой каменный нож, прокипятил прочный шнурок, нагрел горшочек фильтрованного соевого маслица и занялся хирургией. Ох и визгу было! Но выжили все. А через год Петя отведал сала. Питекантропам тоже понравилось. Полученный опыт использовал и на телёнке мужеска пола, как только таковой появился на свет — это случилось не сразу, потому что коров у них считанные экземпляры, а тёлочки рождаются не в пример чаще. Выхолощенный самец нормально вырос и вполне сносно таскал соху при вспашке — нрав у него был спокойный, а характер — покладистый.

Шли годы. Росли дети. Лук был для них одной из любимых игрушек. Так вот, росли не только мальчики и девочки — их забавы тоже подрастали и становились сильнее и дальнобойнее. Сначала с ними охотились на мелкую водяную дичь. Случалось, и рыбку стреляли сквозь воду. Потом от стрел страдали гуси и утки, которых добывали не только с воды, но и влёт сбивали. Косули и лани, серны и антилопы. Однажды компания подростков, вступив в сговор со стаей собак, уконрапупила медведя. Бедный походил на ёжика, так его всего истыкали стрелами. А ещё эти сорванцы обыгрывали в шашки самого Шеф-Багыра, писали друг другу любовные записки, используя для этого все буквы питекантропского алфавита, и свободно считали до пятисот двенадцати (это восемь в кубе, если кто забыл). Самое ужасное, что не только девочки могли обойтись несколько дней без пищи, преследуя горного козла, но и мальчики без особых проблем пряли, вязали и готовили обалденные блюда из курятины.

Почему так получилось? Потому что обезьяны они доисторические. Если шеф-багыр племени что делает, так и им нужно, чтобы быть такими же. Они ещё и по-русски почти разговаривают — прижился язык в племени. Но всему приходит некий предел — достигается грань, за которой обязательно грядут изменения. Юноши собрались в поход за женщинами — им как раз пришла пора обзаводиться собственными. А своих девок вождь трогать не рекомендовал, потому как, а вдруг сестра? Мамы-то не всегда могут правильно указать, кто папа.

Всё бы ничего — понятно ведь, что на западе на много дней пути дальше Далёкой Западной Пещеры в тёплых, обильных плодами и дичью долинах, живёт много других людей. Вот где следует поискать себе спутницу жизни. Но тут возмутились девчата — им тоже нужно туда отправляться, причём по тому же вопросу. Потому в их не такой уж большой группе и не скажешь сразу, кто тебе не брат.

Отпускать черт-те куда добрую половину племени сразу Петя не отважился, а благословил на подвиг во имя Гименея трёх парней и четырёх девчат. Возглавил команду Грог — он парень выдержанный и в общении приятный. Девушки (хочется плакать) пойдут в обмен на невест для юношей — сами они отнеслись к этому с пониманием. А для завязывания добрых отношений взяли с собой отличные звонкие горшки и ножи, выточенные из дерева твёрдой породы, вязанные из хлопковой пряжи изящные платки и другие вещицы умелой работы. В общем — ушёл отряд, и полгода не было о нём ни слуху ни духу.

Тем временем продолжались обычные для племени работы. Потихоньку без поспешности завершили цепь водосборных пирамидок, отчего сходить за две недели пути к старому дому в сердце Бугристых равнин стало вполне возможно без преодоления особых трудностей. Житница продолжала действовать — туда заглядывали каждый год, возвращаясь с полным возом зерна трёх сортов — почему-то именно в этом районе урожаи всегда радовали, хотя сеяли и собирали семена злаков и в других местах. Просто Петя не торопился покидать освоенные пространства и исключать из обихода созданные возможности. Он и смолокурню не забыл — её содержатели приезжали в большой дом на озере у истока Реки каждый раз перед великой сушью, привозили горшки со смолой, мешки орехов и всех домочадцев, чтобы прожить период засухи и сезон дождей среди соплеменников. А потом снова уезжали в леса холмов на всё благостное полугодие. И это хорошо — в любое время есть, чем просмолить лодку.

Старики из хижины потихоньку перебрались сначала в бунгало, а уж потом попутными рейсами лодок и на озеро перекочевали — им рядом с шеф-багыром как-то спокойнее. В самом же бунгало продолжала обитать группа из трёх охотников и пяти молодух. Они откупались время о времени от времени яйцами и курами от обитающего в соседней усадьбе Фэна, но дружбу водили всё-таки с Петиной группой. Приезжали с детками на озеро и подолгу гостили. Что они там выгадывали — непонятно. Но не вредничали и не порошайничали лишнего. Собственно Петя и не пытался изменить ничего в сложившемся положении, ради того, чтобы ихние детки играли со здешними, Он уже сообразил что в этом мире главный ресурс — люди. Умелые и склонные к сотрудничеству. Так вот, дети из бунгало нередко оставались в селениях на озере заметно на больший срок, чем их достойные родители.

Кстати. Нашли руду в камнях, валяющихся среди гор. Дело в том, что попав в печь она сначала завоняла серой — ну почти в точности также противно, как свинцовая. А уж потом из неё образовались серебристого цвета кляксы. Мягкие, кстати — явно не железо. Поначалу подумалось, будто это олово, но металл этот не так охотно плавился. Неохотней свинца. Поэтому Петя не стал продолжать опытов с ним — очень уж большого жара в печке требовала его выплавка, а какой с него прок? Кто знает? Вдруг это какой-нибудь цинк, опасный для хранения в нём пищевых продуктов? Нет уж, лучше не связываться лишний раз с тем, о чём не имеешь представления. Ему бы железа добыть — вот это было бы здорово.

В крайнем случае он бы обрадовался и меди. Лучше с оловом, чтобы получилась бронза — тоже довольно прочный материал, годный и на инструменты и в разные конструкции. Да хотя бы на втулки для колёсных осей — деревянные так непрочны!

Только никаких успехов на этом поприще достигнуть не удалось — прятались от людей хитрые камни. Или они как-то не так с ними поступали? Неправильно клали в печь, или дрова применяли не те? Тем не менее каждый благодатный сезон молодёжь обязательно отправлялась в горы, где возводила удобное жилище, рядом с которым складывала аккуратную печурку. Тут и трудились ребятишки, пытающие камни. На несколько месяцев терпения обычно хватало у любого юного питекантропа, а уж потом на его место посылали другого.