Александр Михайловский - Однажды в Октябре – 1

— Генерального штаба генерал-лейтенант Потапов Николай Михайлович, — генерал в пенсне подчеркнуто вежливо приложил ладонь к своей фуражке…

— Полковник Бережной Вячеслав Николаевич, — козырнув, худощавый офицер пожал мне руку. — Ну и у него и ручка, — подумал я, — Так сразу и не подумаешь, что он такой силач…

— Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич, — офицер-кавказец, отдав честь, сделал шаг в сторону. Было заметно, что он все время поглядывает по сторонам, словно пытаясь обнаружить возможную для нас опасность. Понятно, что он у них кто-то вроде охранника…

— Тамбовцев Александр Васильевич, журналист, — седобородый добродушно улыбнулся, и протянул мне руку. Но по его хитрым глазам я понял, что он не так уж прост, как старается казаться. Как, впрочем, и я. Но у него преимущество, поскольку он про меня знает все, а я про него ничего. Опасно.

— А теперь, товарищи, давайте отправимся в Смольный, где обсудим все вопросы, связанные с передачей власти Керенским и формирование нового правительства, — сказал Сталин. — Прошу вас.

Толпа встречавшая меня расступилась и я увидел три удивительных автомобиля, совершенно не похожих на те, которые мне раньше пришлось видеть. Два из них, относительно небольшого размера, были выкрашены в темно-зеленой краской, с большими желтыми и коричневыми разводами. Наверху у одного них стоял пулемет, другой был украшен какой-то штукой с очень толстым стволом и массивным круглым барабаном. Третий аппарат, с восемью большими колесами, был, скорее всего, броневиком. Во всяком случае, он был цельнометаллическим, без окон, а на самом верху его была небольшая круглая башенка, из которой торчало два ствола — один большой, второй — поменьше. Возле броневика стоял десяток солдат все в той же пятнистой форме и вооруженных короткими карабинами. Поневоле поверишь если не в переселение душ, то в пришельцев из других времен.

Тут мне вспомнилась встреча меня в апреле этого года у Финляндского вокзала. Я попросил солдат, стоявших у восьмиколесного броневика подсадить меня. Встав на крыше этой боевой машины, я посмотрел на людей, обступивших ее вокруг, на развевающиеся красные флаги, на окна Зимнего дворца, и произнес,

— Товарищи! Рабочая и крестьянская социалистическая революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась!

Толпа дружно закричала — Ура! Оркестр снова заиграл, на этот раз, «Марсельезу». Я спустился с броневика, и на прощание, помахав кепкой, сел в одну из машин, разукрашенных замысловатыми узорами. Туда же сели Сталин, Дзержинский, Потапов, Бережной, Бесоев, Тамбовцев и унтер-офицер Игорь Кукушкин, которого Сталин при всех похвалил за образцовое выполнение задания партии. Было немного тесновато, но вполне терпимо. Еще несколько человек, включая подполковника Ильина и одну миловидную чернявую даму, сели во второе авто.

— Ну, поехали? — спросил Бережной, сев за руль нашей машины. Люди из будущего почему-то заулыбались. Заурчал мотор, и автомобиль плавно тронулся с места… Я оглянулся. Вслед за нами двигался второй автомобиль, а за ним следовал и броневик. Подумав, что нападение на нас было бы сейчас самым настоящим самоубийством, я впервые за несколько последних месяцев почувствовал себя в полной безопасности…

После триумфальной встречи Ильича на набережной у Зимнего дворца, мы дружно погрузились в «Тигры» и с вывернув на Невский, не спеша поехали в сторону Николаевского вокзала. Ленин с удивлением крутил головой, разглядывая оборудование нашего автомобиля.

— Да, товарищи, — сказал он, — вижу, что за это время техника поучила значительное развитие. И пользоваться этой техникой могут лишь грамотные люди. Похоже, что в ваше время значительная часть сознательных пролетариев и крестьян получили неплохое образование.

— В общем, вы правы, Владимир Ильич, — ответил я, — всеобщее среднее образование обязательно и бесплатно. Молодого человека, не имеющего среднего образования, к примеру, не допустят до отбытия воинского долга.

— Это же замечательно, товарищ Тамбовцев! — воскликнул Ленин, — ну, а каких еще успехов вы добились в вашем будущем?

— Товарищ Ленин, — вмешался в разговор Сталин, — давайте, поговорим не о будущем, а о настоящем. Без него будущее просто не наступит. Нам сейчас предстоит очень ответственное дело, необходимо сформировать правительство большевиков, которое возьмет власть, выпавшую из немощных рук Временного правительства господина Керенского.

— А где, кстати, сейчас сам Керенский? — встрепенулся Ленин, — наверное сбежал, подлец…

— Нет, товарищ Ленин, — ответил Сталин, — он в надежном месте и под охраной. Мы решили приберечь его до 2-го съезда Советов. Как вы знаете, он должен состояться недели через две. И на нем Керенский самолично подтвердит, что власть добровольно была передана им большевикам, которые единственные из всех партий способны сделать для России хоть что-то полезное. Ну, а потом, мы подыщем гражданину Керенскому работу по плечу.

— Неплохо придумано, — заметил Ленин, — так мы заткнем рты разным там Черновым, Данам, Чхеидзе и Мартовым, а также всяким местным и зарубежным писакам, которые станут упрекать нас в узурпации власти.

Мне вдруг в голову пришла одна мысль, — Товарищи, — сказал я, — в нашем времени была такая государственная должность по-английски звучащая, как «омбутсмен», или «защитник прав человека». Александр Федорович персонаж не злой, только безволен и глуп чрезвычайно. Назначить его таким вот «омбутсменом», дать кабинет, правильного человека в секретари, и пусть к нему идут жалобщики со всей Руси Великой, Малой, Белой и прочая, прочая, прочая. Большая часть жалоб будет, конечно, обычными кляузами, но таким образом можно очень быстро узнавать, в том числе, и о больших безобразиях. Естественно, за Керенским будут присматривать соответствующие люди, чтобы его снова не потянуло в политику…

— Пусть жалуются, товарищу Сталину, или мне, — проворчал Ленин.

— Товарищ Ленин, не каждый вообще решится жаловаться вам, или товарищу Сталину. Вот такие люди и составят клиентуру господина-товарища Керенского, — ответил я, — И, с теми слоями общества, у которых Керенский еще имеет хоть какой-то авторитет, было бы неплохо, как говорится, держать руку на пульсе.

— Владимир Ильич, — сказал Сталин примиряющее, — вреда от предложения товарища Тамбовцева нет, а вот польза выйти может.

— Ладно, — отмахнулся Ленин, — попробовать, действительно, можно, но если он и здесь все завалит, то придется гнать его со службы поганой метлой.