Александр Михайловский - Встречный удар

Вот этому, и много чему еще, что нужно во время операций во вражеском тылу, наших курсантов учили сержанты-контрактники морской пехоты и спецназовцы ГРУ из XXI века. Хорошо учили, на совесть, применяя принцип: "повторение-мать учения". За общее злобство, требовательность, и тяжесть тренировок, инструктора получили почтительно-неприязненное прозвище "унтера" и "шкуры". Некоторые из курсантов, возрастом постарше, утверждали, что царские унтера, по сравнению с "этими" были самыми настоящими белыми и пушистыми толстовцами-вегетарианцами.

Ничего, после первого же настоящего боя, когда тело само начнет помогать им выжить, и не только выжить, но еще и победить, они придут и поклонятся этим самым "унтерам" в ножки. За науку и за суворовское: "тяжело в учении - легко в бою". Они выживут, потому что новый командующий не бросит их неизвестно куда, и неизвестно зачем. Они выживут, потому что в каждой операции на них будет работать разведка, артиллерия и авиация объединенная общим командованиям. Выживут, и снова придут сюда, потому что от Севастополя до Качи совсем близко. Кто из них сам станет "шкурой", и будет учить новичков нелегкому боевому мастерству. Я надеюсь, что мы обучили наших воинов самому главному - тому куражу, который позволяет навязать противнику свою волю, заставить его делать не то что надо ему, а то что надо нам. Это и есть самое настоящие умение побеждать.

Сейчас мы все, и офицеры и сержанты, то есть постоянный состав, сидим в столовой и отмечаем это знаменательное событие - первый выпуск. Негромко играет музыка, бесшумно скользят между столиками официантки. Поскольку курсанты тренировались в том адском режиме, о котором я вам уже рассказал, никаких дежурств на кухне, нарядов на чистку картошки, и прочих прелестей службы в советской армии они не знали. Все это тихо и незаметно делал обслуживающий и технический состав, в основном, женщины и бойцы старших возрастов, непригодные к строевой службе.

И в курсантов весь курс вбивалось только одно: У тебя не должно возникать никакого чувства преимущества перед этими людьми. Будь им благодарен за то, что они делают для тебя. У этих, большей частью пожилых мужчин и женщин, тоже есть бессонные ночи, и тяжелый труд для того, что бы ты мог хорошо воевать.

Может быть нам и удастся таким образом выучить и сформировать новую элиту Красной Армии? По крайней мере, мы на это надеемся. С завтрашнего дня у нас начинается новый набор, прибудут новые курсанты. На этот раз срок обучения два с половиной месяца, но и курсантов будет много, очень много. На этот раз работаем в интересах бригады Бережного, а если точнее в целях ее расширения в корпус.

Прибудет почти пять тысяч человек, причем танкистов, артиллеристов и прочих технарей будут учить где-то в другом месте. Придется вводить принцип "горячей койки". Кроме того, сегодня утром меня сильно "обрадовал" адмирал Ларионов. Оказывается, завтра утром в Севастополь прибудет пароход, на борту которого почти тысяча бывших белых эмигрантов. Приказано принять и обеспечить...

Во-первых, условия для работы особистов. Во-вторых, жесточайший режим тренировок. В-третьих, сохранение "Главной Тайны". Ее положено хранить и от курсантов из красноармейцев и краснофлотцев. Но те, обычно люди дисциплинированные. Скажешь им, что это тайна ОВ, и они тут же исчезают, будто их и не было. А белые эмигранты, я думаю, не такие, намаемся мы еще с ними.

Вот мы и в России. Северная Бухта, памятник затопленным кораблям. Крики чаек мечущихся над волнами, военные корабли на якорях. Даже издали видно, как сильно город пострадал от немецкой осады. Много разрушенных и сгоревших домов, повсюду видны следы бомбежек и обстрела.

Но, давайте обо всем по порядку. На рассвете, едва только на горизонте показался берег, все пассажиры нашего парохода высыпали на палубу. В Стамбуле эта старая лохань в третий раз сменила флаг, на этот раз на американский, и теперь стала "Чарльстоном". Прямо перед нами из зимнего утреннего тумана вырастал берег Красной России, загадочный и ужасный. Меня опять взяли сомнения, правильно ли я поступил, взяв с собой в это вояж сына. Но уже было поздно сожалеть о том, что свершилось. Мы были почти на месте.

На границе минных полей наш пароход застопорил ход и лег в дрейф. Ждать пришлось недолго. Из полосы тумана навстречу нам выскочил небольшой катер под советским военно-морским флагом. Сейчас я каждый раз старательно заменяю привычные слова "большевистский" и "красный", на "советский", и учу тому же моего мальчика. Как-то не хочется, чтобы каждый встречный по моему разговору понимал, что я "беляк"...

Двое советских военнопленных сумевших бежать из рабочего лагеря в Северной Франции на юг, и потом прибившиеся к нашему исходу, рассказали всем желающим много интересного про советские порядки. От них же мы более подробно узнали про порядки немецкие, особенно в лагерях для военнопленных. Мы поняли, что немцы стали куда хуже, чем в ту войну, хотя и тогда они не могли похвастаться человеколюбием. Выбросив какие-то сигналы, катер пошел впереди нашего парохода, показывая дорогу через минные поля. Мы медленно плелись следом за ним, приближаясь к Севастополю. Перед глазами будто запусти в обратном порядке кинопленку двадцатилетней давности. Вот, по правому борту осталась за кормой бухта Стрелецкая, где у причалов во множестве стоят такие же катера, как и наш провожатый. И вот главная база Черноморского флота, на якорях корабли, много кораблей.

Приглядевшись мы ахнули от удивления. Ближе всех к выходу в море на бочке стоял авианосец под андреевским флангом, огромный, как плавучий ипподром. Чуть дальше, прямо за ним на якорях стоял линкор, построенный еще в те времена, - "Севастополь"! - вздохнул один из нашей компании, бывший морской офицер. Справа от нас у причала один за другим, носом в сторону моря, стояли два крейсера. Один под боль..., простите, советским флагом назывался "Молотов", а над другим развевался андреевский стяг, и название кораблю было "Адмирал Ушаков". Правда от такого пасторального соседства красных и белых, простите, веяло такой нарочитостью, что невольно вызывало подозрения.

Кроме того, название корабля под андреевским флагом было написано по правилам новой орфографии. И кроме всего прочего, что это за восемь наклонных труб, стоят у него между рубкой и носовой башней. Я хотя и не моряк, но мне показалось странным то, что все "новые" корабли под андреевским флагом, и те, что стоят в Северной бухте Севастополя, и те, что мы встретили в Средиземном море, все они имеют эти странные "украшения". Причем, ни на одном корабле красной, простите, Черноморской эскадры, такого "украшения" нет. Загадка, над которой ломают головы не только такие сухопутные крысы как я, но и кадровые военные моряки.