Дмитрий Рыков - Урусут

– Как проколешь? – заорал Жорка. – Это «олимпийский» мяч, настоящий, кожаный! Он двадцать пять рублей стоит! Мы на него всем домом скидывались!

– А вот так и проколю, – спокойно ответил хулиган и картинно занес ножик над снарядом.

– Братья! – выкрикнул Демосфен. – Нас – почти полтора десятка человек! Бросим вызов асоциальным элементам, соберем силы в кулак, одолеем супостата, без приглашения шагнувшего на нашу землю! Объединим силы и обуздаем…

«Кепка» мячом ударил Демоса в лицо, и так умело, что тот отскочил пришельцу обратно в руки, оставив на носу и лбу мальчишки красные пятиугольные отпечатки.

– Стоп! – сказал Данилин. – У меня есть трояк.

– Откуда? – удивился Шило.

– Мать просила купить одну вещь.

– Тебе влетит!

– Не влетит. Я ей все объясню, она у меня добрая.

– Мы, – обернулся Олег, – завтра скинемся, отдадим.

– Ну да, я понимаю, – Кипиани полез в карман и вынул зеленую бумажку. – Держи, – протянул он деньги хулигану.

Тот спокойно, как будто все, что происходило, являлось обычным делом, забрал трояк и кинул «круглого» Шиле.

– Давайте, мелкие, двигайте домой, скоро передача «Спокойной ночи, малыши!» начнется, – подвел «кепка» черту.

«Водолазка» забрал у подружки дымящийся окурок обратно и с удовольствием затянулся, заводила обнял девицу, и все вместе они пошли на выход.

– Тебе кранты, все, капец! – орал из своего дальнего далёка Борька.

Главный хулиган бросил через плечо:

– Гуд бай, мелюзга! – а потом еще, не оборачиваясь, помахал рукой.

Демосфен тер лоб, Олег спросил его:

– Федь, ты как?

– Да с лицом ерунда, но до чего ж обидно, а?

На площадку вернулись поникшие, продолжать игру настроения не нашлось ни у кого. Договорились этот матч считать ничейным, а если по результатам двух оставшихся игр тоже будет ничья, например, каждый выиграет по разу – бить пенальти. С тем и разошлись.

С Жоркой и Лешкой направились к дому, Шило строил страшные планы жестокой мести, но Вождь понимал, что продолжения не будет – где негодяев искать? А все прошло, может, лучше, чем могло сложиться. Допустим, выпили бы до встречи наглецы не одну бутылку, а три, а «кепка» бы еще и ножиком принялся размахивать…

«Откупились серебром, как Иван Калита и Симеон Гордый, – пронеслось в голове. – Все живы, все здоровы. Нет, но прав Федька – зато как обидно!»

Дома его ждал сюрприз.

– А к тебе Славик пришел, – сообщила мама.

Юный меломан хлопнул себя по лбу – что за денек суматошный, как он мог забыть!

Кинулся в свою комнату. Славка, единственный приятель, разделявший его страсть к значкам, сидел в кресле и листал альбом с фотографиями орденов ХIХ века. Награды они не собирали – не по Сеньке шапка, безумно дорого – но если есть альбом, то почему бы не полюбоваться?

– Здоров! – крикнул от порога Белолобов. – Давно ждешь?

– Ерунда. Минут десять, не больше. Хвастайся, что у тебя нового? Я по телефону ничего не понял. Ты, что, марки начал собирать? Это же не наша тема!

– Ха! Тема, не тема… – Олежка полез в свой шкаф, вынул коробку из-под конфет, раскрыл ее, протянул уже завернутую в полиэтилен открытку. На ней изображалась эмблема предстоящего чемпионата мира по футболу в Испании, ниже была приклеена огромная почтовая марка с той же эмблемой, а еще ниже стоял автограф.

– Ри… Ри… Да… – пытался разобрать надпись, склонив вбок голову и высунув от напряжения язык, гость. Наконец, до него дошло, – Ринат Дасаев! Подпись настоящая?! – и, не дожидаясь ответа: – Где взял?!

– Сам офонарел. Читал «Советский спорт», там объявили конкурс знатоков футбола «Испания-82», всего пять туров, пятый вообще – игра в угадайку, то есть победитель определится только в июле. Я прошел два тура, а на третьем засыпался на вопросе, кто у голландцев попал аргентинцам в штангу на прошлом мундиале…

– Ренсенбринк! Спросил бы у меня, тупица!

– Ну, Ренсенбринк, так Ренсенбринк, дело прошлое. И вот неделю назад почтовый ящик открываю – и тут такое чудо. Видимо, редакция решила меня поощрить, потому что я в каждом письме указывал: «Олег Белолобов, 12 лет».

– Ну ты моща, я обалдеваю… Сколько стоит?

– Не буду продавать. Ни за какие деньги.

– Ладно, – Славка стал развязывать особый бархатный мешочек и извлекать оттуда значки. – Зырь: тамбовский «Спартак», Универсиада в Риме и «Гурия», Ланчхути. На что махнемся?

Олег, стараясь не касаться лицевой стороны, поднес значок Универсиады ближе к глазам.

– Этот могу взять, – произнес он. – «Гурия» у меня есть – ты просто не помнишь. А тамбовский «Спартак» не хочу.

– Ты же болела «Спартака»!

– Заметь! Московского, а не тамбовского, и тем более не всего спортивного общества «Спартак»! Ты мне еще ленинградский баскетбольный предложи!

– Но этот-то – футбольный! – сделал друг обманный маневр.

– Не катит.

– Скидка!

– Нет.

– Двойная!

– Все равно ресурсы отсутствуют.

– Заливай. Ты у нас главный буржуй!

– За оскорбление и Универсиаду не возьму.

– А я и не отдам.

– Ну и ладно!

– Это не оскорбление, а констатация факта. Пять рублей!

– С ума сошел! Ему два цена!

– Обмен!

– Выбирай!

– Доставай!

Белый Лоб вздохнул и полез за вымпелами с коллекцией. Все, что он имел, Славик помнил наизусть, видимо, хитрец, что-то заранее присмотрел. Сейчас начнет крутить-вертеть, а потом будто невзначай скажет: «А это что за фигня? Могу на него обменять». А между тем «Лед Зеппелин» томится и ждет.

– Слава…

– Что?

– Говори, что нужно, не юли, у меня времени в обрез.

– «Фортуну» из Дюссельдорфа.

– Ты рехнулся! Это же «фирма’»!

– Универсиада – тоже «фирма’»! Сам знаешь, это вещи равноценные! А Универсиады у тебя ни одной нет!

«Верно, – подумал Олежка. – Но что он затеял? Не зря же ехал через пол-Москвы? С другой стороны, мне что до этого за дело?»

– Уболтал, – махнул он рукой. – Сейчас найду.

Три вымпела с наиболее ценными значками висели на стене – их трогать вообще запрещалось, другие, аккуратно свернутые, лежали в шкафу. Он взял первый снизу, развернул, тяжело вздохнул над потерей и отцепил «Фортуну» от красного атласа.

– Держи.

– Ух ты, – расцвел гость. – Зыковско!

Обменялись. Славик спрятал свои ценности в мешочек.

– Стой! – дошло до хозяина. – У тебя – заказ! «Колись»!

Приятель рассмеялся.

– Один чудик только немцев собирает, – сообщил он.

– И сколько он за Дюссельдорф дает?

– Чирик.

– То есть ты меня надул.

– Почему надул? Мы ведь обменялись – все «по чесноку».

– Конечно. Но рубля два ты бы еще добавил.

– Только так! Но тебе же некогда торговаться?

– Да, обвел вокруг пальца, – жадная печаль кольнула сердце, но Вождь прогнал ее силой воли. – Я не настроился. День поганый сложился.