Дмитрий Рыков - Урусут

– Белолобов, – прокряхтел Антон. – Все-таки – ты куда нас привез?

Вид вокруг был апокалиптический – на месте сгоревшей в девяностые гостиницы наметился долгострой с торчащими железобетонными опорами, занесенными снегом, а рядом стоял совсем небольшой домик, который считался «временным» уже четырнадцать лет. Спустившиеся сумерки, мрачно нависшие вершины и головная боль какому-то энтузиазму не способствовали.

– Оно красиво, да, – добавил Виктор, – но давай сфотографируемся на фоне «седых глав», и поедем обратно. Что-то мне худо…

– Чё, «горняшка» сковала? – кинул мимоходом как-то приободрившийся и приосанившийся, очевидно, освободившийся от утреннего бодуна Родион. Кого горы придавливают, кому, наоборот, сил придают.

– Железные щупальца гипоксии! – улыбнулся Игорь.

– Предупреждал же, – рявкнул Федор Степанович, – период акклиматизации должен быть дольше! Завтра на себе вас никто не понесет, если сами не пойдете. Так, группа – ужинать в столовую, впрочем, по желанию. Нате, – протянул он ребятам упаковки таблеток.

– Не-е, я больше люблю грибы… – пытался пошутить Тошка.

– Что это? – спросил Олег.

– Аскорбиновая кислота и моногидрат декстрозы. Поможет. Побочных эффектов и передозировки не бывает, так что принимайте, сколько влезет.

– Спасибо! – ответили почти хором и принялись в сухомятку заталкивать в себя лекарство.

Марина протянула бутылку с водою.

– Да вы запейте, что уж вы, в самом деле…

– Это пройдет? – спросил Белолобов.

– Нет, – ответила женщина. – Но вы привыкнете, а завтра просто отвлечетесь на другое, и не станете уделять гипоксии столько внимания.

– Успокоили, спасибочки, – скривился Бобчев.

– Чем богаты… – петербурженка отвернулась и пошла в домик.

– Олег, я голодный, – произнес Дробышев, глядя, как фигуры коллег скрываются в дверном проеме столовой.

– В меня ничто не влезет, – покачал головой Белолобов. – Пойду найду свое место, может, получится уснуть.

– Не-е, – внимательно посмотрев на Антона, сказал Витька. – Мы – к ребятам…

– Скажи честнее, – Олег поднял свой рюкзак, – к девчатам.

Тот картинно поднял глаза к небу и ответил:

– Ну да, что тут скрывать.

– Удачи! – пожелал Белый Лоб и вошел в другую дверь – там стояли несколько кроватей – выбирай любую. Он по проходу прошел к самой дальней, упал на нее прямо в одежде и неожиданно быстро заснул. Громкие возбужденные голоса остальных альпинистов, пришедших после перекуса, его не разбудили.

– Рота, подъем! – раздался крик над самым ухом.

Олег с трудом открыл глаза и с удивлением разглядел улыбающегося во весь рот Родиона.

«Вот счастливый человек, – подумалось Белому Лбу. – Горный фанат».

– Где тут… – промычал он, – ну…

– Туалет?

– Ну, да, умыться там…

– В конце коридора! – весело ответил питерец.

Белолобов, пошатываясь, прошел мимо сползающих с кроватей товарищей.

– Родя, ну что ты орешь на всю Вселенную… – зевнула Олеся.

– Еще одна галочка в списке! – ревел бородач. – Вперед, в атаку, хватит дрыхнуть!

Сделав свои дела, Олег вышел на природу – аж дух захватило. Светало, солнце поднималось из-за горизонта, но этот горизонт заслонили горные вершины, и благодаря восходу как будто светились извне. Тут же, уперев руки в боки, наблюдал за зрелищем Бобчев.

– Как вам фантасмагория? – спросил оказавшийся рядом Шуленин.

– Слов нет, – честно ответил Олег.

– А у меня есть! – вставил Тошка. – … И в их кругу колосс двуглавый, В венце блистая ледяном, Эльбрус огромный, величавый Белел на небе голубом…

– Это не у тебя, а у Пушкина, – заметил друг.

– Эй! – прикрикнул Федор Степанович. – Орлы, а вы что без курток?

– Так это, – удивился Бобчинский. – Я вышел только на зарядку – она у меня ежедневная…

– Будет тебе зарядка! – рассмеялся опытный альпинист. – Часа четыре пешочком в горку и столько же обратно! Быстро – завтракать, одеваться-собираться, и через двадцать минут быть готовыми к подъему.

В столовой питерцы ели мощные, в три-четыре слоя, бутерброды, запивая их чаем. Глядя, как Олег для себя и друзей нарезает ломтики холодной телятины, без хлеба, сыра и прочих радостей, как кладет в чай таблетки заменителя сахара, жители северной столицы дружно захохотали.

– Что ржете? – порозовел Витька.

– Умора, – развел руки в стороны Иван. – Мужики, вы что – на диете?

– Для спортсмена питание имеет значение ничуть не меньше физических тренировок, – ответил Антон.

– Так вы – спортсмены? – сделал нарочито удивленное лицо Игорь. – Мне вчера показалось, что ваше основное питание – аскорбиновая кислота и моногидрат декстрозы…

Опять все заржали, улыбнулся и Белый Лоб – сегодняшнее самочувствие он оценил несколько выше вчерашнего.

– Олег, – громко произнес Дробышев, – давай, как в отель вернемся, отметелим питерцев? Ну, типа отпразднуем?

– С удовольствием! – прокричал Белолобов, и хохотали уже хором.

– Так, девочки и мальчики, – заслуженный инструктор посмотрел на часы. – Хватит пировать – пора. Все – поочередно к врачу, затем – на построение.

Вышли из-за стола, Витька стоя торопливо допивал чай, Олеся, проходя мимо, незаметно для других провела ладонью по его ягодицам – он чуть не захлебнулся, прочие, толкаясь, пошли к строгой женщине-доктору мерить давление и пульс. Серьезных отклонений не нашли ни у кого, хотя Бобчинский вновь пожаловался на тошноту.

– Пройдет! – уверенно сказал Родя. – По крайней мере, внизу. Или дома, – и опять засмеялся.

Вскоре в полном боевом облачении – не продуваемых и не промокаемых комбинезонах-куртках-рукавицах, в шапках и в черных очках с коэффициентом затемнения «4», с рюкзаками за спинами, вся группа стояла на площадке перед домиком.

– Я вам все сказал вчера, – теперь Шуленин казался более спокойным, – кто что забыл – я не виноват. Идем по тропе до ледника, там надеваем кошки и встаем в связки по двое. Опытные берут новичков. Так. Игорь – Антона…

– Есть, – поднял руку Минин.

– …Марина… Марина… Олега?

– Угу, – кивнула та.

– И Иван – Виктора.

– Я с ним не хочу, – пошутил Дробыш. – Он грубый, неделикатный, претенциозный, насмешливый и… тщедушный.

Кто-то хихикнул, Олеся подняла руку.

– Федор Степанович, я могу Виктора взять!

Дробышев, не сдержавшись, довольно крякнул, а Родионов, повернув голову в их сторону, разинул рот. Глаз из-за темных очков видеть было невозможно, но Олег понимал, что они сверкали и трещали искрами.

– …Хорошо… Значит, Олеся и Виктор, остаются Родион и Иван. Я пойду один.

– Не положено, – буркнул блондин.

– Найдем трещину, пристегнешь меня к своему карабину, так и быть. А то ж на Эльбрус – и не дойду.