Андрей Величко - Кандидатский минимум

В общем, молодой император считал, что вступает в брак по расчету, а оказалось — фигушки. По любви, да еще какой! Сергей никогда не подозревал, что способен на столь глубокие чувства. Но ведь ни здоровье будущих наследников, ни грядущие дипломатические выгоды от этого никуда не делись.

Впрочем, важнейшее, что задумал молодой император сразу по занятию престола, пока шло строго по планам. И Сергей иногда даже впадал в сомнения — хорошо это или плохо. Имелась в виду постепенная отмена крепостного права. Как было бы здорово, если бы кто-то вдруг взял и предложил свой план, позволяющий заметно ускорить процесс! Но увы, таковых пока не находилось.

Новицкий не сомневался, что именно крепостное право было тем главным фактором, который предопределил прогрессирующую техническую отсталость России в девятнадцатом веке. Но идти по стопам Александра Второго у него не было ни малейшего желания. Сначала устроить всероссийский бардак, а потом дождаться, чтобы тебя прибили те, кому ты дал свободу слишком резко и в превышающем разумное количестве? Нет уж, ни к чему повторять ошибок "царя-освободителя", да и весь его жизненный путь тоже не следует рассматривать как пример для подражания. Скорее он сойдет как пример того, к чему могут привести благие намерения.

Например, в той истории крепостное право было отменено манифестом в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, но многие его проявления существовали аж до начала двадцатого века. Сергей же собирался сделать наоборот — то есть сначала по факту похоронить крепостничество. Причем, если потребуется, то и вместе с его наиболее ярыми сторонниками. А уж потом, когда все успокоится, выпускать манифест. Однако не скоро, на весь процесс император отводил себе пятнадцать лет. Ну, а пока следовало сделать очередной шаг в данном направлении.

Поначалу Сергей хотел написать указ, запрещающий продажу крестьян без земли, но потом задумался. Ладно, можно сделать исключение для крестьян, закупаемых для выполнения проектов государственной важности. Но зачем? Пусть лучше все, проданные без земли или даже с ней, но меньше среднего надела, через пять лет подлежат освобождению. Если же новый хозяин не хочет их лишаться, то он должен заплатить специальный сбор, основой для расчета которого будет им же заявленная рыночная стоимость купленных людей. И, значит, ее всегда можно будет объявить заниженной, что даст повод к наказанию вплоть до каторги с конфискацией имущества. Начать, разумеется, следует с самых одиозных, уже замеченных в неодобрении политики императора, но со временем все помещики должны постепенно понять, что ни продавать, ни покупать людей без санкции государства нельзя. Никак нельзя, если не хочешь в голом и босом виде оказаться где-нибудь на реке Лене в качестве рабсилы для купца Иконникова.

Вот когда с крепостничеством будет покончено, подумал Новицкий, то только тогда я и смогу без всяких натяжек считать себя настоящим императором. Ну, а то что делается сейчас — это всего лишь сдача кандидатского минимума, и не более того.

Тут Сергей вдруг неизвестно почему вспомнил Саломатина. Похоже, я несколько преувеличил его роль в смерти дяди Виталия, подумал молодой царь — впрочем, без всякого раскаяния. Потому как ныне у меня есть опыт управления, и теперь я точно знаю, что на том уровне, где пребывал Яков Николаевич, решения о ликвидации не принимаются. Более того, даже намекать на такое ему было не по чину! Максимум, что он мог — это высказать свои соображения, когда их потребует начальство, что на самом деле означает — оно уже почти все решило само. А это говорит о том, что дядя Виталий на деле оказался лучшим психологом, чем специалисты Центра. Он, видимо, предчувствовал свою участь и знал, что для выполнения миссии, возложенной им на в общем-то обычного пацана, нужна сильнейшая мотивация. Только она позволит ему годами работать с запредельным напряжением всех сил. А что может быть лучше, чем справедливое, да еще изощренное наказание злодея, причастного к гибели единственного близкого человека?

Интересно, мысленно усмехнулся Новицкий, успел Яков Николаевич сбежать или нет? И если успел, то было бы любопытно глянуть — как он там себя чувствует среди хвощей и трилобитов.

За три года, что курсант номер семь провел в восемнадцатом веке, на островке у края мелководного моря, раскинувшегося там, где примерно через четыреста пятьдесят миллионов лет предстояло возникнуть Московской области, тоже произошло немало событий.

Теперь в самом центре острова стоял дом, хоть и совсем небольшой, но аккуратно построенный. Местные растения, с виду похожие на хвощи и папоротники, после просушки давали неплохую древесину, по фактуре напоминающую бамбук. Правда, за крупными деревьями пришлось ходить за несколько километров и потом сплавлять их по протоком до островка, но Яков Саломатин никуда особенно не спешил.

Отчаяние, испытанное им в первый день, когда он понял, куда попал и что этому предшествовало, прошло быстро. Чуть дольше продержалась обида, что он в общем-то страдает за чужие грехи. Ведь Яков почти ничего не помнил из того, что, если верить написанному им самим для себя же письму, способствовало его появлению где-то между ордовикским и силурийским периодами. Кроме того, обстановка требовала не заниматься душевными переживаниями, а как можно быстрее сделать все необходимое для длительного и относительно комфортного существования здесь.

На это хватило трех лет.

Теперь вокруг хижины росли подсолнухи — здешний климат оказался для них очень подходящим. У самой воды располагался курятник. На трех соседних были поля с пшеницей, картошкой и помидорами. Крупный остров за большой протокой почти весь зарос крапивой. Чуть дальше — невысокий островок, отведенный под капусту и редиску. И, наконец, то ли на материке, то ли на крупном острове в паре километров от жилища Саломатина прижились ростки финиковых пальм, эвкалиптов и норфолкской сосны. Никаких сельскохозяйственных вредителей здесь не водилось, так что отдаленные поля ничуть не страдали.

Одна из проток была огорожена, и теперь там жили животные, которых Яков считал ракоскорпионами. То есть нечто вроде лобстеров, но с длинным хвостом, заканчивающимся колючкой. Кстати, почти не ядовитой, да и вообще эти ракоскорпионы не отличались особой подвижностью. Но зато на вкус они были выше всяких похвал. Так считал не только сам Яков, но и кошка, что скрашивала ему одиночество в доисторических временах.

Все потребности в электричестве с запасом обеспечивали ветрогенератор и четыре больших солнечных панели.

То ли из-за здорового образа жизни, то ли из-за прыжка в столь далекое прошлое Саломатин заметно помолодел, чему не мешало даже более низкое, чем в двадцать первом веке, содержание кислорода в воздухе. Во всяком случае, уже к первой годовщине напрочь исчез выпирающий живот. И прибавилось выносливости, что Яков обнаружил во время дальних походов за подходящими деревьями.