Влад Савин - Белая субмарина

«Физелеры», как гончие, искали добычу впереди по курсу. Эти бипланы оказались весьма полезны как разведчики, и потому, что могли дольше находиться воздухе, и по причине простоты взлетно-посадочной процедуры, им не нужна была катапультная тележка, тем более с ускорителями, они отлично взлетали с палубы после разбега. Еще наготове стояла дежурная пара истребителей, а вот экипажи «юнкерсов» могли отдыхать, впрочем, их осталось чуть больше половины, тринадцать пикировщиков и четыре торпедоносца (семь были сбиты, один упал, не дотянув, два сели благополучно, но были избиты так, что ремонт был признан невозможным, с многочисленными мелкими повреждениями практически у каждой машины механики справились сами). И было еще хорошо то, что из девяти упавших, считая еще один сбитый биплан, три экипажа сумели спасти. Что наглядно показало летчикам их шанс на спасение, если собьют над морем — зато у истребителей, также по соседству купавшихся в лучах славы, но не понесших пока потерь, боевой дух был чрезвычайно высок.

В день, следующий после боя с «Айовой», все началось как обычно. Доклад авиаразведчика, в ста двадцати милях к западу обнаружен одиночный транспорт. Не грузовоз, похож на тот лайнер, что утопили, но размером гораздо меньше. Быстроходный пассажир, какие сейчас часто использовались как войсковые транспорты, ценная добыча.

С «Цеппелина» взлетела тройка «физелеров» с торпедами, для торгаша хватит. Добыча, вообще-то, шла прямо навстречу, но адмирал приказал изменить курс на вест, чтобы быстрее, возможно, он там не один или потребуется добивать, для верности, чтобы никто не остался в живых. И тут черт принес этот В-17! Истребители атаковали, и радисты успели поставить помехи, все же русские многому научили адмирала в их варварской войне без всяких правил! Но эти проклятые трусливые выкормыши Геринга слишком не хотели рисковать, надо было бить до конца, плевать, если бы и кому-то из вас досталось, вышло же, что янки ушел дымя и со снижением, пытаясь что-то радировать, и если он не упадет прежде, чем выйдет из зоны действия глушилки, наше место будет раскрыто и здесь будет не протолкнуться от желающих отомстить!

А ближайшая американская авианосная группа всего в двухстах милях к северу. И там вполне могли услышать — нет, услышали, точно! Тиле подумал, что будь на его месте русский, он не ограничился бы простым слушанием американских сообщений, а сам затеял бы радиоигру, ведь эти янки с шифрмашиной сдали в сохранности все коды. Но неизвестно еще, что скажут в Берлине и, что прискорбно, будут правы — если янки раскроют неумелую игру, то просто сменят шифры, и тогда неприятностей не оберешься, за упущенные возможности, уже от своих. Так что будем пока лишь слушать и молчать.

Что первым делом предпримет американский командир? Доложит в штаб обстановку, ретранслирует полученное сообщение и скажет о своих действиях. Они планируют нанести нам удар первыми. Уйти мы не успеем, значит, придется драться.

Доклад по радио от торпедоносцев — транспорт атакован, одно попадание, но не затонул. Даже этого сделать не могут полностью, придется после разбираться самим.

Двенадцать «уайдкэтов»-истребителей и восемь «авенджеров»-торпедоносцев. Было девять, но один смыло с палубы в шторм, вернее, была такая качка, что не выдержали крепления, и самолет скатился за борт. Труднее было с торпедами, в противолодочной миссии, откуда сдернули «Кард», они не нужны, но один комплект на самый последний случай в погребах все-таки отыскали. Было искушение оставить пару истребителей для воздушного прикрытия, но при размышлении этот вариант отбросили. Поскольку немецкая авиагруппа по оценке состояла из не менее чем шестидесяти машин, так что отразить ответный удар, если он будет, пара никак не сумеет.

Летчики в подавляющем большинстве были молодые, лишь командиры эскадрилий были из ветеранов, успевших отлетать положенную норму на Тихом океане. Это было плохо, но в чем-то и хорошо, новички в силу неопытности не представляли, что это, воздушный бой с противником, в два-три раза превосходящим числом — а оттого и не боялись. Первыми взлетали торпедоносцы, за ними истребители, которые быстро обогнали ударную эскадрилью и умчались вперед, «расчищать воздух». Эта тактика была обычной для морской авиации — в отличие от армейцев, которые часто шли с прикрываемыми в одном строю.

Они никогда еще не были в бою, летели как в мирное время, держась за хвост ведущего, иногда обмениваясь шуточками в эфире и глядя большей частью на море. Один лишь ведущий обеспокоенно оглядывал облака, помня об опасности внезапной атаки, но ведь он был всего один. В конце концов, и над Гуадалканалом у япошек плохо получалось перехватывать самолеты до удара, вот после завертится карусель! Но на это уже была отработана тактика. Вот только хватит ли у молодых дисциплины ей следовать?

— Нас атакуют!

«Мессера» свалились со стороны солнца. Два «кота» («уайлдкэт» — «дикий кот») были сбиты сразу, летчики даже не успели ничего понять. Ведущий не растерялся, проорав в рацию: «Вниз! Как я учил», — и толкнул ручку от себя. На Тихом океане, против японских «зеро», эта тактика всегда приносила успех — оторваться на пикировании, набрать скорость, затем вверх, и с высоты атаковать врага, не ввязываясь в «собачью свалку» маневренного боя, в котором верткие и легкие японцы имели превосходство, зато их хваленый «зеро» не мог вот так резко пикировать, был хуже на вертикалях и не имел преимущества в скорости. Значит, не надо лезть в свалку, а бить, как на качелях, вверх-вниз, по возможности сохраняя строй!

У ведущего эскадрильи просто не было другого боевого опыта. И он не знал, что против немцев это не сработает: «мессер» не «зеро», он пикирует хорошо и сам заметно быстрее «кота» — и что еще хуже, эта тактика немцам хорошо знакома, они сами применяли ее против русских И-16. «Уайлдкэты» были тяжелее и потому на пикировании сумели немного опередить «мессов», но когда, просев в нижней точке траектории, стали набирать высоту, сохраняя строй, то сами вписались немцам в прицелы. Ведущий успел крикнуть, вираж влево, но было поздно, еще шесть «котов» рухнули вниз, и это было счастье, что кому-то удалось увернуться, немцев было десять, и это были опытные бойцы — против четверых оставшихся «котов», потерявших и высоту, и скорость на вираже.

Ведущий вспомнил свой первый воздушный бой. Даже после сотен часов налета в школе и множества учебных боев — ведь в учебном бою, один на один, или пара на пару, рядом нет ни других самолетов, своих или чужих, неясно, но за ошибку смерть, нет ни огненных трасс, пересекающих небо по курсу, ни разрывов зенитных снарядов. Потому первый настоящий бой — это всего лишь приказ не потерять хвост ведущего, держаться за ним, повторять его маневры, стрелять, когда стреляет он, и помните, оторветесь — вы мертвецы! Лишь на пятом, восьмом, десятом вылете пилот начинает видеть общую картину и что-то понимать. Так что у молодых американцев, эту школу не прошедших, не было ни единого шанса.