Михаил Королюк - Квинт Лициний

Прямоугольник двора над головой был как крышкой накрыт быстро летящим низким небом. Даже здесь, в окружении высоких домов и деревьев, ощутимо дуло. В струях воздуха носились редкие жесткие снежинки, больно бьющие по ресницам. Я натянул вязаные рукавицы, поддёрнул повыше шарф и решительно двинулся к полутёмной подворотне.

«Между прочим, только что ты сделал первый шаг, который должен изменить этот мир. Один шаг для тебя и огромный шаг для человечества», — чёртиком выскочила ехидная мысль. От неожиданности приостановился, оглядываясь. Отмерил взглядом на память тот самый шаг, с газона на выщербленный асфальт, и упругой походкой направился к цели.

Сегодня я делаю первый ход в своей игре. Легонько толкну этот мир, но и этого должно хватить, чтобы под колесами истории начали стелиться чуть иные рельсы. Мир станет немного лучше. И этот первый ход инвариантен. Что бы я ни решил делать дальше, дебют в любом случае надо разыграть именно так. Грязь нужно вычистить.

«Запулю камень в пруд. Точнее, три камешка. А где-то через неделю меня начнут искать очень, очень серьезные дяди из Комитета для длинных вдумчивых бесед. Дяди с очень серьезными ресурсами. Ну что ж, побэгаем, да», — я мечтательно улыбнулся подкопченным фасадам Измайловского проспекта. Настроение зашкалило за отметку «отлично», я больше не беспомощен перед ликом Истории.

Искать меня будут профи. Землю рыть. Надо всё сделать крайне аккуратно и обязательно проложить много ложных тропок для следопытов. Когда они сосчитают камушки, проанализируют полученную информацию и проверят её на правдивость, то будут готовы к самым фантастическим гипотезам. Надо помочь полету их мысли.

Я покосился на «Почту» через дорогу. Соблазнительно. Заскочить, купить и оказаться через пять минут дома, в тепле. И за работу. Но нельзя. Слегка вздохнув, шагнул мимо, свернул на Первую Красноармейскую и ускорился. Совмещу приятное с полезным, разомнусь.

Взгляд привычно коллекционировал отличия. Много мужчин с папиросами и мало – с сигаретами. На улицах не видно курящих женщин. Никто не пил спиртное на ходу. Совсем не было женщин за рулем легковушек. Почти не было людей с озабоченными лицами. У многих после сорока во рту не хватало зубов. Асфальт всё же хуже. Взрослые не боялись делать замечания незнакомым подросткам. Много, просто очень много людей в форме. Не видно решеток на окнах и кодовых на парадных. Милиционеры ходили без оружия. На улицах гораздо чаще встречались куда-то несущиеся веселые детские компании.

Минут через пятнадцать я с трудом вдавился через циклопического размера двери в мрачную глыбу Фрунзенского универмага. Покрутил головой в поисках указателей, не нашёл и начал искать методом тыка. Отдел канцелярских товаров обнаружился в глубине первого этажа, за лестницей.

Тихонько, бочком-бочком, пристроился к торцу витрины, разглядывая нужный товар. Вот эти конверты, с портретом Алексей Силыча Новикова-Прибоя и маркой за четыре копейки, подойдут. К сожалению, народа немного, первая половина буднего дня. Надеюсь, что в школьнике, покупающем всякую мелочь, нет ничего такого, ради чего продавщица стала бы меня запоминать.

Достал из кармана заранее отсчитанную мелочь и просунул в окошко кассы:

— Двадцать девять копеек в третий отдел.

Кассирша скользнула по мне невидящим взглядом и протянула чек. Неторопливо направился к отделу, где по другую сторону прилавка оживленно судачили о чем-то две продавщицы средних лет, и протянул чек:

— Пять конвертов, пожалуйста, и две тетрадки в клетку.

Судя по всему, для этих продавщиц я тоже остался человеком-невидимкой, но на всякий случай слегка опустил голову, будто бы разглядывая выложенное на прилавок. На самом деле я следил за движениями пальцев продавщицы при отсчитывании конвертов.

Отлично, как и рассчитывал, отпечатки появились только на первом и последнем конверте. Этим серьезным дяденькам хватит терпения собрать отпечатки пальцев со всех продавщиц почтовых конвертов этого города. Не собираюсь облегчать им задачу.

Ну, с богом. Сел за стол, придвинул лист и начал быстро сбрасывать в черновик первого письма вытяжку из запросов:

Генерал-майор ГРУ Дмитрий Поляков работает на ЦРУ с ноября 1961 года. Мотив – любит азартную жизнь. После досрочного отзыва из Индии в этом году временно заморозил контакты. Многочисленные хорошо замаскированные тайники дома, на даче и в доме матери в самодельно изготовленной мебели и деталях интерьера, ручке спиннинга, конвертах грампластинок, шифроблокнот под обложкой несессера.

Да, это у нас самая большая дыра, надо её срочно зашить, а то ещё восемь лет будет сливать сверхсекретную информацию. Генерал ГРУ – это фигура. И некоторых наших нелегалов он уже успел убить. Мария Доброва выбросилась с двенадцатого этажа, когда фэбээровцы попытались её арестовывать. А прошла Испанию, блокаду в Ленинграде и девять лет нелегальной резидентуры в США…

Генерал-майор КГБ Олег Калугин, управление „К“ ПГУ, работает на ЦРУ с 1958 года (Колумбийский университет, двойной агент Кук, сдал Липка (NASA), убийство Артамонова, оговорил и сдал Кочера, блокирует информацию Дроздова по Шевченко). Мотив – идеологическая неприязнь к СССР. Во время зарубежных командировок передаёт информацию на сотрудников ПГУ КГБ компрометирующего характера, облегчая их вербовку.

Еще одна дырища, только не в ГРУ, а в КГБ. Главный контролёр разведки является предателем.

Аркадий Шевченко, чрезвычайный и полномочный посол СССР в ООН, заместитель Генерального Секретаря ООН, ЦРУ с 1975 г, "медовая ловушка" с Джуди Чавис (Нью-Йорк, ФБР).

Тоже мощный прокол. Будучи доверенным помощником Громыко, Шевченко осуществлял связь МИДа с КГБ, и, в силу этого, знал очень много о нашей нелегальной резидентуре.

Теперь предатели, пока не успевшие здесь нанести серьёзного вреда, но способные это сделать:

Василий Митрохин, архивный отдел ПГУ КГБ. Делает выписки из дел с целью передачи противнику в будущем, мотивы корыстные. Выносит, спрятав в ботинки, носки или брюки, дома перепечатывает и прячет на даче под полом.

Полковник Владимир Пигузов, отдел кадров института КГБ, „медовая ловушка“ 1976 г. Индонезия, ЦРУ.

С этими всё ясно, нужно было давить ещё в колыбели. А вот про Толкачёва писать или нет? С одной стороны, сейчас у нас очень серьезный отрыв по технологиям невидимости самолетов. По сути, в результате этого предательства США в прошлый раз стянули у нас всю технологию стелз. С другой стороны, наши тогда очень элегантно это отыграли – вычислили предателя и налили через него же первосортной дезы по характеристикам советских радаров. США потратили на программу невидимости тридцать миллиардов и получили самолет, невидимый для их радаров, но прекрасно видимый нашими.