Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли

– Не могут же они стрелять во все, что движется, даже не узнав, кто и зачем пришел. Надо идти так, чтобы не внушать лишних опасений. По тропе, днем, не прячась, одному и без оружия. Тогда сначала поговорят. В плен возьмут и поговорят. У нас же есть снаряжение для ночевки! И одеться в альпинистское, из магазина!

– Один не пойдешь!

– Брось, капитан, против тех, кто справился с полусотней, что один, что двое… А один и без оружия – беспомощней смотрится. Больше шансов, что не пристрелят без разговора. А уж после тем более.

– Это если здесь твои. А если чужие? В злых духов я тоже не верю. Но могут быть просто другие люди. Поговорят и пристрелят. Если после разговора от тебя что-нибудь останется. Помнишь, как Поляк с главным грызуном разговаривал? Так вот, это он не умеет. А бывают такие умельцы…

– Если мои не здесь, тогда где? – перспектива неприятного разговора впечатления на Юринова не произвела, мысли были заняты другим.

– Вокруг до хрена гор. Ты же не уверен, что они именно здесь ходили! Альплагерь – единственная зацепка. Вот развалины, полюбуйся. Единственный, уж местные-то знают! Вполне могут сидеть в совершенно другом месте!

Про то, что Бориных родных уже давно может и не быть в живых, Андрей предпочел промолчать: кто и когда готов поверить в такое, не увидев трупов или хотя бы могил. Да еще после чудесного нахождения Юльки Поляковой. Надежда умирает последней… А невестку сержанта Надеждой и звали… Капитан усилием воли выбросил из головы неподобающие мысли. На хрен, на хрен. Еще сглазишь!

– Нет, они здесь. Чувствую. – Чужой взгляд не отпускал Бориса, но как-то подобрел. Словно его оценили и признали своим.

Страшно захотелось наплевать на правила безопасности и громко заорать: «Олег! Юринов!» – как будто Олег мог его услышать. Борис с трудом подавил порыв и только еще раз повторил:

– Они здесь.

– Уважаемые, не будем спорить, – решил прекратить спор Фаррух. – Все равно снаряжения с собой нет. Так что прямо сейчас никто никуда не пойдет. Давайте вернемся домой и еще немного подумаем. Сегодня вечером должен прийти кое-кто. Послушаем, что скажет. Может, и не придется лезть напролом.

– Слышь, гроссмейстер, – произнес Мухаммед, – а ведь один человек вернулся из Пасруда. Правнук «железного» Шамси.

– Кто? – вскинулся Боря.

– Живет возле Айни один старикан, – сказал Фаррух, – очень колоритная личность. Ему уже больше ста лет, ветеран Великой Отечественной. Его внук… – Амонатов замялся, – или правнук, не суть. По слухам, он в прошлом году забрел в Пасруд и вернулся оттуда живым. Насколько это правда, неизвестно. Но, может быть, стоит поговорить с мальчиком? Однако это территория Бодхани. Опасно соваться. Мне так просто не стоит без поддержки пары танковых взводов.

– А нам, с Умидовым пропуском?

– Можно попробовать. Кстати, сам дом Шамси защищен знаком Ирбиса. Такой только один, насколько мне известно.

– За что это такие почести?

– Говорят, за немцев. Но знак подлинный. Иначе деда бы уже убрали. И нагрубившие старику джигиты умерли. Хотя их сам Шамси и зарезал. Но Ахмадов стерпел.

– Сколько лет деду? – недоверчиво вскинулся Урусов.

– Больше ста. Точно никто не знает.

– И он режет молодых бойцов? Херово у баши с подготовкой личного состава…

– Как есть. Для нашей местности хватает. Но и Шамси не зря зовут железным. На него не хватило.

– Ладно, – сказал Боря, – в общем, едем назад. Ждем человека. Сгоняем, поговорим с дедом. И готовимся к выходу сюда. Так?

– Так.

Урусов устроился за рулем «Тигра». Мухаммед и Фаррух скрылись в «УАЗе». Охрана организованно расселась по «шишигам». Боря открыл дверцу. Чужой взгляд не отпускал. Сержант обернулся и обвел глазами хребет. Пейзаж размазался от выступивших слез. Но и до этого не было видно ничего, кроме гор. А каменные исполины хорошо умеют хранить тайны. И свои, и чужие.

– Я пришел, мама, – прошептал Боря. – Я пришел. Тебя еще надо найти в этих горах. Но я пришел, мама!