Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом

Очень важно было ликвидировать последний ногайский анклав на Балканах, Буджакскую автономию в Добрудже. Добровольно еще раз идти куда-то они вряд ли пожелают, надо было изгонять орду. Но проделать это без большой армии невозможно, а весной грядет решающая битва с поляками. Оставалось отдать Добруджу тому, кто изгонит из нее буджаков. Валахии или Молдавии. Однако молдавское войско планировалось привлечь к кампании в Польше, следовательно, разумнее было подарить эту землю Бессарабу.

В привлечении последнего к войне существовали значительные сложности. Главной проблемой было именно недоверие Бессараба к Лупу. Прямо скажем, вполне обоснованное, но Богдан заверил волохов, что вся молдавская армия пойдет вместе с казаками на поляков и ударить в спину Валахии никак не сможет.

Именно вокруг этого у запорожских атаманов протекали наиболее ожесточенные споры. Если конкретные интересы Валахии, Трансильвании и империи учитывались, хотя бы частично, то Молдавия на первом этапе раздела чужих земель не получала ничего. Конечно, в данный момент под толстой задницей Лупу ощутимо зашатался трон, он крайне был заинтересован в поддержке извне, которую могли оказать только казаки, можно было и просто принудить его. Но такие союзы, как правило, очень уж непрочны. Иметь же ненадежного союзника… Авансовая передача Буджака здорово укрепляла его позиции внутри страны. И идеологически, как господаря, вернувшего стране то, что ею раньше утрачено, и появлением на внутриполитической арене гагаузской конницы, поначалу вынужденно преданной Лупу.

Богдан после долгих колебаний предложил передать Буджакскую степь с поселявшимися там гагаузами Молдавии. Как и всякие разбойники, присутствовавшие на совете, отдавать сильно не любили. Предпочитали брать бесплатно. А здесь: передача немалой территории с населением, на переселение которого уже заплачены существенные суммы. Поначалу большинство было категорически против.

– Не позволю! – раздалось и на этом высокоуважаемом собрании. Что дало повод гетману хорошенько осадить зарвавшегося Гуню:

– Уже панами себя вообразили?!! К чему их это своеволие привело, помните?

– Так это ж наша теперь земля! – не мог успокоиться один из самых уважаемых в запорожском войске атаманов.

– Если и дальше нашей будет, то и мы ее должны защищать будем, деньги продолжать придется давать и дальше на переселение туда людей. А у нас и без этой дальней Украины земель куда больше, чем сможем освоить в ближайшие пятьдесят лет. Что бывает с теми, кто пытается проглотить кусок шире глотки, помните?!!

В общем, после бурного обсуждения с переходом на личности его предложение утвердили. Пожалуй, именно необходимость больших трат на защиту и освоение этой не такой уж нужной земли и склонила старшину на передачу ее соседнему государству.

Забавная деталь – окончательную утряску всех мелочей проводили на общем собрании, пользуясь двумя вражескими языками. Татарским, известным всем балканцам и казакам, а также французским, знакомым венецианцу и австрийцу. Во избежание утечки информации переводчиками, пусть и не слишком квалифицированными, стали Хмельницкий и Кривонос. При этом у Максима случались затыки с татарским, а у Богдана с французским, но совместными усилиями они все языковые трудности преодолели.

Подписание договоров Хмель устроил как тайное мероприятие.

Во-первых, на организацию пышного действа нужны немалые средства, тратить деньги из сечевой казны было чревато выяснением отношений со старшиной, а гетманская пока была не такой уж полной, несмотря на большой приход от ограбления иноверцев и православных панов, твердо ставших на сторону короля, наподобие Киселя. Расходы ведь у Хмельницкого тоже были немалые. Одна организация полков правильного строя и тяжелой кавалерии стоила миллионы. Если бы не фальшивомонетничество, поставленное на широкую ногу, не потянул бы такое затратное мероприятие.

Во-вторых, не имелось в Чигирине пока подходящего зала для официального приема таких гостей. Ничего сравнимого с Грановитой палатой здесь не было, и появления дворцов в ближайшее время не предвиделось. Богдан был несравненно более адекватным человеком, чем знаменитые «строители» дворцов Людовик XIV или Август Саксонский. Хотя… наличие дворца уже становилось государственной необходимостью, нарождающаяся держава должна была иметь все положенные атрибуты для нормального функционирования.

В-третьих, малочисленность посвященных давала шанс на нескорое дохождение этой информации до неприятелей.

В конце концов шкуру неубитого медведя распределили так: Священная Римская империя Германской нации подгребает под себя Сербию, большую часть Хорватии и Боснию. За вычетом нескольких прибрежных районов Хорватии, отходящих Венеции, и сербской Воеводины, достающейся Трансильвании.

Трансильвания берет османскую часть Венгрии и Воеводину.

Венеция заявила права на Морею, прибрежные районы Хорватии (особо выделив необходимость возвращения республике Святого Марка принадлежавшей ей «исконно» Рагузы), Албании и Греции на Адриатике и все контролируемые ранее там османами острова.

Молдавия получала передаваемый ей Русью Буджак, и за участие в войне с панами ей была обещана большая часть Южной Польши. С серебряными и свинцовыми рудниками.

Руси не доставалось пока ничего, у нее земель и без того было намного больше, чем способно обработать местное население. Впрочем, Люблинское, Красноставское и Белзское воеводства Хмельницкий объявил исконно русской землей. Претендуя на границу по Сану и Висле.

– Мы на чужое не претендуем, но и свое никому забрать не позволим! – заявил он. – Все, что принадлежало дедам-прадедам, возвернем себе.

О сомнительности русской принадлежности Люблинского воеводства никто не заявил. Даже представитель зятя короля Владислава IV, Шварценбек.

Договор подписали Хмельницкий, Татаринов, Лупу, представитель Ракоци Батори, полномочный посол империи и Фердинанда III граф Шварценбек, представитель Матвея Бессараба, его родственник Ион Бессараб, полномочный посол Венеции Альвизе Контарини.

После подписания документов участники мероприятия разбились на группки. К пытавшемуся быть как можно менее заметным Аркадию, просидевшему в сторонке у стенки все время, подошел молдавский господарь. И здесь попаданец невольно ввел в заблуждение Василия Лупу. Он повел себя в краткой беседе как младший по возрасту, но равный по статусу. Как наследный принц соседней независимой державы в беседе с королем. Затеявший знакомство с Москалем-чародеем господарь это сразу уловил. Он хотел просто показать казачьей старшине свою осведомленность в ее делах, а колдун-то оказался совсем не из простых. Крестьянин или даже шляхтич может вести себя так, только если имеет большую силу за спиной. Как имели ее Хмель, Скидан и Татаринов. Все остальные выказывали государю положенное ему почтение, даже если его в грош не ставили. Возможно, именно в этот день родилась легенда о царском происхождении попаданца, ему совершенно не нужная и могущая впоследствии здорово осложнить жизнь. Вплоть до фатального исхода.