Олеся Велецкая - Алое и золотое

— Шер, — позвала Мина, — тебе обязательно прикидываться именно этим человеком?

Воспоминания о котором доставляют Эрте боль.

— Это не боль, — ответил Шер, — это сожаление от того, что у нее до Ульриха были другие мужчины. А этого клона она считает братом того человека. И он еще не умер. Война еще пока не началась. И я надеюсь, что мы сумеем ее предотвратить теперь, когда научились друг друга понимать.

У Эрты родился малыш, которого они назвали Марк, в честь дедушки. Он был так прекрасен, что Кристина постоянно смеялась, тиская его своими нежными руками, а Марк не смог сдержать слез радости. Он так мечтал об этом. Но его сын всегда противился его желаниям, пока не появилась эта женщина, перед желанием которой Ульрих не мог устоять.

— Он будет сильным, очень сильным, — сказала Эрта, заканчивая кормить ребенка и укачивая его, — и очень опасным, поскольку ген модбезопасности ему не вводился. Поэтому все мы должны воспитывать его так, чтобы у него в голове была своя модбезопасность, свой мощный нерушимый моральный стержень.

— Мы справимся, — сказал Ульрих, обнимая жену, — он первый из клана спасателей человечества. Через годик начнем делать остальных — вслух размечтался он

— Ты хочешь сделать из профессионального Убийцы крольчиху — гневно возмутилась Эрта, но потом стихла — ты прав, ради спасения мира, мне придется рожать до самой смерти.

Ульрих встал на колени возле люльки, обнимая жену:

— Ну не до самой смерти….. их же еще надо воспитать… с моральным стержнем, — улыбнулся он, — но ты ничего не бойся. Я всегда буду тебе помогать, я всегда буду рядом. Мы справимся

— Конечно, — улыбнулась Эрта, зажигаясь от страсти мужа, — сейчас он заснет, и пойдем, попробуем сделать еще одного спасателя?

— Ульрих крепко поцеловал жену в губы, а когда ребенок заснул, отнес ее в спальню.

Семейство Боненгалей поздравили уже почти все родственники и знакомые, даже из самых далеких земель. Кроме Мины и Шера, которые жили — рукой подать.

— Я боюсь, — объясняла Шеру Мина, — я боюсь начать завидовать им. У нас с тобой ведь никогда не будет детей. Я боюсь расплакаться от зависти прямо там.

— Может быть, попробовать усыновить сирот? — предложил Шер

— Нельзя взять себе детей из церковного сиротского приюта. Они же верующие. Увидят хоть раз в твоем поведении что-то не то и побегут докладывать Инквизиции, что ты дьявол.

— Знаешь, Мина, в конце концов, я могу забрать тебя куда угодно. В какую угодно страну. И начать все сначала. Давай рискнем. Давай я возьму хотя бы двух сирот, брата и сестру, я видел их в городе, они очень хотят жить в доме, в семье. В Рождество они таааак смотрели на дома, в которых семьи справляли Рождество, а потом вернулись в свой помойный закуток на заводе и плакали, обнявши друг друга.

— Хорошо, Шер, рискни. Приводи их сюда. Когда сможешь. В человеческой форме. И возьми денег, возможно, придется выкупить их договор на работу с хозяином завода. И я надеюсь — она строго повысила голос, — что ты не переплатишь этому живодеру.

Потом они пошли поздравлять Эрту. И Мина все-таки заплакала

— Я правда рада за вас братиком, Эрта! Ты веришь мне? — рыдала она, — но…. Маленький милый Марк, он такой хорошенький, что мне до боли хочется такого же от Шера.

Эрта обняла ее и сказала:

— Прости, Мина, за мое эгоистичное желание видеть тебя здесь. Конечно же, я верю, что ты рада за нас, я же эмпат. Я поступила очень эгоистично. Прости меня.

— Да ничего, — отмахнулась Мина, — наверное, я просто старею, — раньше я бы никогда не позволила себе расплакаться при людях.

— Знаешь, — сказала Эрта, — со мной было то же самое, когда я встретила Ульриха. До этого я не плакала никогда. У меня не было достаточных нужных эмоций. Может и у тебя так.

— Достаточные эмоции это хорошо или плохо — спросила Мина.

— Сверхэмоциональность — это эмпатия. Но, чтобы она не причиняла боли, нужна сверхрациональность. Они стабилизируют друг друга. — объяснила Эрта, — иначе эмпат погибает или сходит с ума. В основном от чужой боли.

— Значит эмпатия это не очень хорошо, — решила Мина, — и зря я к ней стремилась.

— Неотлаженная и не проверенная медиками и учеными — абсолютно точно нехорошо, — подтвердила Эрта. — Но есть один вид эмпатии, который есть у многих-многих людей даже здесь. Это любовь. И пока ты любишь — частично ты можешь чувствовать чувства своего любимого человека и передавать ему свои чувства. А больно бывает от нее потому, что люди еще немодифицированы и надо помнить о рациональности. В тебе, Мина, ее много, тебе не должно быть больно от любви.

— Я сейчас скажу тебе ужасную вещь, Мина… — прошептала Эрта, — но может быть вам завести ребенка от Эрика? — он же до сих пор не против переспать с тобой. Спроси Шера.

— Шер предложил сирот. Это вроде бы как его предложение и похоже, что как будто это дети от него — попробуем сначала так, — сквозь слезы улыбнулась Мина

Потом они попрощались, и слуги проводили Мину домой.

Несколько дней Мина хозяйничала в дома одна. А потом, к ночи, появился Шер и привел двух грязных волчат. На вид 3 и 5 лет. Они были темненькие. Это очень обрадовало Мину. Похожие на Шера.

— Привет, — ласково сказала она, — я очень люблю детей. Вы знаете дом Гретель? Это мой дом. Но сама я не могу иметь детей. А мне очень хочется. Если у вас есть родители, мы отведем вас к ним, если нет, то я очень прошу вас остаться со мной и моим мужем.

— В доме Гретель умерла наша мама, — сказала трехлетняя девочка, с застывшими, как у умалишенной глазами, — там ее забили до смерти.

— И она не успела нам сказать кто наш отец — зло выдохнул 5-летний мальчик, буравя Мину глазами, полными ненависти.

— Ну вот, — выдохнула Мина со слезами, выступающими на глазах, — теперь мне с ними никак не подружиться. Их мать убила Берта. Она давно уволена, но ведь им не объяснишь, что я, нынешняя владелица Дома Гретель, не виновата в смерти их матери.

— Объяснишь, сказал Шер, он превратился в багровое веретено, и открыл своей тело.

— Заходите, — сказала он, — страшнее того, что вы уже пережили, на свете не бывает.

— Но ведь ты можешь нас сожрать, — зло крикнул мальчишка, еще не отошедший от того что человек превратился в чудище.

— Тогда пусть сожрет меня первым, — бесстрашно сказала Мина и вошла в привычную пещеру. Клетка с огнем на этот раз была далеко.

Держась за руки, позади нее, осторожно оглядываясь, вошли дети.

— Вы колдуны, да? — спросил мальчик?

— Нет, — всхлипнула Мина, я простая обычная девушка, а он — инопланетянин, он звезда.

— Этого не может быть! — не поверил мальчик — на земле могут быть только люди, демоны, ангелы и колдуны.

Какой бесстрашный мальчик, думала Мина, он нравился ей все больше и больше.