Андрей Посняков - Капитан-командор

В дальнейших планах Громова на первом месте, естественно, стояла скорейшая легализация, а именно — получение удостоверений личности, прав и медицинской страховки, причем не только на себя, но и на Бьянку.

Похоже, что с документами мог помочь Гонсалес, и это нужно было использовать, хоть Андрей и чувствовал в этом внешне приветливом и улыбчивом парне какое-то второе дно. О многих вещах Майк говорил намеками, иногда даже обрывал разговор либо резко переводил тему на что-то другое, особенно если дело касалось его иных доходов, работы и прочего. Не то чтоб сей вполне приятный молодой человек жил на широкую ногу, но ведь жил — и неплохо! Снимал дом — дом! Не комнату, не квартиру — имел приличный, пусть и не очень новый, но вполне надежный, автомобиль, содержал нигде не работающую подружку, и все это — не занимаясь никакой конкретной деятельностью. По крайней мере, Андрей никогда не замечал, чтоб Быстрый Гонсалес мчался каждое утро на работу.

Занимался каким-нибудь мелким бизнесом? Управлял мелкими магазинчиками? Тоже не очень-то похоже. Тогда на какие доходы жил?

Громов, конечно, подозревал — на какие: наверняка парень был тесно связан с эмигрантской кубинской мафией, со всеми теми, кого сторонники Кастро называли «гусанос» и у которых были какие-то свои не вполне законные дела по всему южному атлантическому побережью — от Каролины до Флориды. Являясь представителем столь опасного сообщества, Майк мог заниматься чем угодно — торговлей наркотиками, рэкетом, вербовкой наемников, крышеванием этнических публичных домов, даже нелегальной торговлей алкоголем — тем же ромом — или сигарами.

И вместе со всем этим молодой Гонсалес оставался вполне приятным и разговорчивым до определенных пределов молодым человеком, этаким даже денди, из тех, кто всегда кажется вполне комильфо.

Собственно, и черт с ним, с Майком. Это даже хорошо, что он наверняка мафиози — уж точно с документами сможет помочь. Потом, конечно, потребует ответных услуг… но их ведь — если уж далеко зайдет — можно и не оказывать, просто сбежать, уехать, скажем, куда-нибудь в Калифорнию или в Орегон, Монтану, в Солт-Лейк-Сити — к черту на кулички, Америка страна большая, никто никогда не найдет! А там… а там потихоньку раскрутиться, купить, скажем, лесопилку или транспортную контору открыть — дело знакомое, со временем можно во всю ширь развернуться, тем более, здесь все по закону можно, а не так, как в России, где на одного с сошкой семеро с ложкой в лице полицейских и налоговых органов, прокуратуры, Госпожнадзора, госветнадзора, СЭС и даже какой-нибудь инспекции по маломерным судам. По крайней мере, сеньора Фернандес ни пожарникам ни санитарной инспекции мзду не носила. Хотя… может, с ними кубинцы напрямик договаривались.

— Так я говорю, Энрике десять ящиков слив везет, — налив из небольшого медного, начищенного до золотого блеска кофейника кофе, Мария уселась на стул и протянула присевшему рядом, прямо на деревянный ящик из-под апельсинов или помидоров, Громову пачку сахара. — Берите, сколько хотите, Андреас. Да! Десять ящиков слив. И двадцать — апельсинов. До семи сможете разгрузить?

— Управлюсь!

Махнув рукой, молодой человек размешал сахар и, сделав долгий глоток, блаженно зажмурился:

— Ах, какой вкус!

— Вкус родины… Кубинский.

— Вот не знал, что на Кубе кофе выращивают.

— Выращивали, — Мария тяжко вздохнула. — У моего отца небольшая плантация была близ Сантьяго. Да у многих… Эти сволочи все отобрали, все разрушили! Ах, Андреас, и за что нам такое? Жили себе и жили, и вот на тебе — революция.

— Что, все так уж хорошо и жили? — не удержался, поддел Андрей.

— Ну не все, конечно… Но со временем, думаю, выправилось бы. Вон, в Мексике тоже ведь, как у нас, живут — и ничего, никаких революций.

Хозяйка и ее новый грузчик пили кофе прямо за прилавком, на котором сверкал никелированными кнопками массивный кассовый аппарат, а чуть позади вертелся воткнутый в розетку вентилятор: несмотря на вполне сносную температуру на улице — плюс двадцать два — в небольшом, заставленном прилавками помещении все же было душновато.

Посетителей, ввиду вечернего времени, уже практически не было — местные домохозяйки предпочитали делать покупки утром — так, зашел с полчаса назад один седобородый дед в соломенной шляпе, купил килограмм апельсинов, на том все покупатели и закончились.

— А выручка сегодня неплоха, — заглянув в кассу, довольно сообщила Мария. — Так бы и всегда — хватило бы Пепито на бассейн.

— А сколько вашему Пепито лет-то?

— Двенадцать. Уже совсем большой.

Порыв свежего ветерка, залетевший в открытую дверь, принес с улицы медвяной запах лип и чего-то еще такого, вкусного… И тут же запахло бензином — вальяжно покачиваясь, проехал сине-белый междугородний автобус «Чарлстон — Саванна», он всегда в это время проходил.

— Негры каштаны жарят, — подняв голову, Мария посмотрела на улицу и втянула ноздрями воздух. — Сейчас, небось, за маслом да специями прибегут. Обслужишь их, Андреас? А я в подсобку отлучусь, погляжу, куда сливы с апельсинами ставить — скоро, небось, и Энрике явится — рейсовый вон, прошел уже.

— Конечно, обслужу, — новоявленный грузчик с улыбкой пожал плечами. — Что мне, трудно, что ли? Негры ведь тоже люди.

Обернувшись на пороге ведущей в подсобку двери, Мария погрозила пальцем:

— Ах, Андреас, опасный вы человек! Негров за людей держите… А я вот все время боюсь, как бы местные не узнали, что мы иногда и черным продаем. Не будут тогда в наш магазин ходить, и все. К мексиканцам, на рынок, поедут, хоть у нас кое-что и дешевле, не намного, правда, но все-таки.

— Ничего, Мария, такого не будет, — засмеялся Андрей. — Никуда ваш бизнес не денется, никто никуда не уйдет! Чай, не старые времена на дворе.

— Так-то оно так, — сеньора Фернандес покачала головой совсем по-советски. — Да ведь вы здешних-то людей не знаете! Уж тут такие снобы живут — будьте нате. Не дай бог, скажут — мол, что-то черные зачастили в «Орландо».

— Так наши-то негры молодцы — только под вечер приходят. Да и вообще — берут-то немало и каждый день.

— Ах, Андреас… это все хорошо, конечно. Ладно, пошла я. А то вон, легки твои покупатели на помине, еще не хватало, чтоб меня с ними увидели.

— Ничего, ничего, Мария, — я разберусь.

На улице, за витриной, и впрямь промелькнула долговязая фигура негра, довольно молодого — лет двадцати пяти — и, как полагал неплохо разбирающийся в людях Громов, весьма неглупого парня по имени Танцующий Джордж. Танцующий — это потому что все время пританцовывал, напевал.

Андрей нарочно включил погромче стоявший на столике радиоприемник — как раз передавали «Тутти-Фрутти» — знаменитый рок-н-ролл Литтл Ричарда, а Литтл Ричард-то был — черный. Да-а-а… верно, таким ребятам в шоу Дика Кларка не место! Там беленьких смазливеньких мальчиков подавай, типа Фрэнки Авалона.