Артем Рыбаков - Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

Взяв прутик, я изобразил на утоптанной земле профиль человеческой головы, кое-как нацарапал глаза и уши, а потом штриховкой нарисовал качественный панковский «ирокез»:

— Ну как, Емеля, соорудить тебе такое на башне? — ехидно поинтересовался Алик.

— Да ну вас, к едрене маме, товарищи командиры! — надулся старшина. — Это где ж такую херню на башке носят-то?

— В Америке, брат. Индейцы.

— Еще в Канаде, — добавил Тотен, стирая сапогом мои художества.

— Ну, Америка далеко, — с глубокомысленным видом заявил Емельян. — Никто и не узнает, что это за… — Определение он явственно подобрал куда хлеще первого, но в последний момент сдержался. — Чудо у меня на голове. Еще за сбежавшего из «желтого дома» примут, так что я, товарищи командиры, категорицки отказываюсь.

Воспользовавшись тем, что Тотен меня не стриг, и потому непоправимого ущерба моей внешности нанесено быть не могло, я повернулся к старшине — Емеля улыбался во весь рот!

— Молодцом! — показав ему большой палец, я уселся обратно на табурет.

Под шуршание машинки и щелканье ножниц наших «цирюльников», да еще на ярком летнем солнышке я обмяк настолько, что чуть не задремал. Еще в «прошлой» жизни была у меня такая привычка — прийти в парикмахерскую к хорошему мастеру и, как говорится, обмякнуть душой, отстранившись от безумной сутолоки трудовых будней. Сработало и тут, вот только кривоватая табуретка — это вам не модерновое кресло в салоне, и я чуть не навернулся. Хорошо еще Алик за плечо удержал!

— Эй, ты чего? — встревоженно спросил он.

— Да сморило на солнышке-то, — сказал я ему и тут же, чтобы успокоить и отвлечь, добавил: — Дай зеркало! Твою работу заценю. И смотри, криво челку сделал или «уши оставил» — пинать буду нещадно!

— Ага, — Тотен отскочил и принял подобие боевой стойки, — теперь тебе, чудовище, со мной не совладать! Клешня-то одна осталась!

— А при чем здесь клешня? — Стянув не первой свежести простыню, я встал. — Я же пинать буду… Сапогами… — Прыжком сблизившись с Аликом, последние слова я выкрикнул другу практически в лицо: — Коваными!

Демин от неожиданности отшатнулся, запутался в ногах (впрочем, тут я ему несколько помог) и растянулся на земле. Я прыснул, через секунду засмеялся уже он, а чуть позже к нашему гоготу добавились и раскатистые смешки старшины. Ржали мы долго, так что даже бойцы, отрабатывавшие под руководством Люка приемы отлова немцев, остановились, а их грозный инструктор громко спросил, что у нас стряслось.

— Да товарищ старший лейтенант в очередной раз показал, как выучка важна! — к моему удивлению, первым ответил Емельян.

Сашка в ответ махнул рукой, мол, ну вас, весельчаков, а я протянул здоровую руку Тотену.

— Будет тебе зеркало, убивец проклятый! — отсмеявшись, заявил он и принялся отряхиваться.

По общей атмосфере беззаботности сценка напомнила мне лучшие моменты пребывания на пасеке в то время, как мы готовились к засаде на Гиммлера. Правда, чтобы не спалиться, в этот раз нам пришлось также выставить посты и намалевать на заборе школы грозные надписи: «Verboten!» [18]

И теперь мы не только отдыхали от безумной гонки последних дней, но и продолжали подтягивать новичков. Мельком глянув в протянутое Аликом зеркало, и удостоверившись, что ни краше, ни уродливее от его стрижки я не стал, потопал к занимающимся. Глянуть на всякий случай, что они там творят.

Ребята сейчас отрабатывали захват перемещающегося противника. Один боец выбегал из-за угла школы, неся винтовку на уставной немецкий манер — в опущенной правой руке, а второй должен был напасть на него, обезоружить и по возможности взять в плен.

Честно говоря, нам с командирами невероятно повезло, Фермер уже после второй стычки засек некоторые особенности и привычки фрицев, а потом мы уже все вместе стали мозговать, как ими можно воспользоваться. А потом и Люк помог, выложив всю информацию, что помнил со времен участия в реконструкторских забавах.

В некоторых моментах качество тренировки среднего немецкого пехотинца напрямую работало против него. Вот как с правой рукой, например. При перебегании вражеский устав требовал нести винтовку в правой руке, держа ее примерно за середину. Так удобнее залегать после пробежки. А уж что-что, а уходить от огня фрицев учили на совесть. Причем снова для броска они поднимались не там же, где легли, а отползя чуть в сторону. Ну прям как мы во время той демонстрации боевых возможностей месяц назад! А вот стрелять во время перемещений ребята из Вермахта не очень любили и, соответственно, не умели. Когда бросок заканчивался и они, умело выбрав позиции, залегали, и раздавалась знакомая многим любителям рока команда «Feuer Frei», [19]тогда — да, только держись! С точностью даже у обычных солдат все обстояло нормально. Но при этом сами немцы, если они не обозники, а нормальная пехота, все одно, больше на пулемет полагались. Ну и мы, как только эту фишку просекли, стали пользоваться контрмерами в полный рост — ведь где эмгач, там рядом и фрицевский командир отделения, а как раз он и подает команды своим архаровцам. Так что, если и засек пулемет, сразу ищи их унтера с его биноклем и эмпэшником, ну а там — как получится.

И колышки здорово помогали пару раз. Не нам, правда, а «смежникам», с которыми опытом поделились. Нам честно доложили, что при организации засады по совету истыкали обочины тропинки мелкими, в мизинец толщиной, колышками, так что, когда после первых выстрелов фрицы принялись исполнять команду «Hinlegen!», [20]парочка на отточенные деревяшки напоролась. Мелочь, а приятно!

…Из-за угла выскочил взмыленный Дед Никто, но и пары шагов сделать не успел, как Юрин, изображавший зловредного партизана, резким толчком руки направил ствол «вражеской» винтовки в землю, а когда она воткнулась, доработал рукой, выворачивая правую руку Кудряшова и одновременно заваливая его на землю.

Чисто сработал! — я улыбнулся: все-таки приятно, когда прием, придуманный тобой, красиво исполняет твой же подчиненный. Я показал Коле большой палец. Он в ответ смущенно поклонился.

А вот Люк стоит нахмурясь, видимо, недоволен, что его «хвостик» даже сгруппироваться не сумел. Но тут ничего не попишешь: у Кольки всяческие рукомашества неплохо выходят, к тому же он килограммов на двадцать тяжелее Дениса. Надо только намекнуть сержанту, чтобы на одной форме не зацикливался, ведь прием этот двумя способами можно сделать — хлопнуть по «передней» части винтовки, как Коля, или, наоборот, приподнять приклад, как предпочитаю делать я. Так мягче выходит.

Понаблюдав за еще одной «пробежкой», которую теперь исполняли «трофейные», я отправился к командиру.

Москва, улица Дзержинского, дом 2.