Анатолий Спесивцев - Казак из будущего. Нужен нам берег турецкий!

Чуть ли не перед самым уходом обратно великое дело совершил Срачкороб. Он с группой таких же, то ли недограбивших, то ли недорезавших, товарищей шастал по улицам, ища приключений на свою тощую… фигуру. Обидно, видите ли, ему было, что ни в диверсионный отряд он не попал, ни Великого визиря зарубить не успел… вот и рисковал, неизвестно зачем, нарваться на один из янычарских или тимариотных отрядов, прорывавшихся к галатской части города. А встретил группу мирных монахов, шедших в сопровождении одного из уважаемых в Стамбуле мулл. Патриарх и его окружение были вынуждены из-за сильного задымления покинуть свое убежище и пытались перебраться в не пострадавшую от огня часть города. Муллу Хафиза они прихватили с собой на случай встречи с отрядом исламских фанатиков. Отношения у иерархов различных вероисповеданий были неодинаковыми. От лютой ненависти у фанатиков до приятельских, иногда даже дружественных отношений у людей разумных. В общем, как у всех. Мулла Хафиз отличался большим умом и был весьма популярен среди янычар и бедноты города, лучшего сопроводителя трудно было найти.

Именно его горячие разоблачения шайтанской сути налетчиков и спасли большие, также от набега сильно пострадавшие, христианские общины города от немедленного погрома. Он красочно описывал на стихийных митингах, как проклятые разбойники грабили их, его и патриарха православной церкви разом. И что страшный, будто родился от кровосмешения двух шайтанов, казак, говоривший по-турецки и по-арабски не хуже его самого, имел наглость, утонуть ему в дерьме нечистого животного, сдирая перстни с его пальцев, цитировать по памяти священную книгу – Коран. Что явно указывало на его происхождение из мусульманской семьи. То, что казак при этом еще и поднял руку на патриарха, вызывало живой отклик сопереживания. Местные христиане временно задержались в ранге «своих». Эти выступления спасли жизнь немалому их числу и помогли бежать из пределов Османского халифата. Широко распространилась и весть, что христиан-лоцманов силой заставили вести обратно казацкий флот, взяв их семьи в заложники.

Дело же было в том, что злого и неудовлетворенного Юхима, увидевшего патриарха со свитой, будто перемкнуло. Он вспомнил рассуждения друга о необходимости вывоза христианских святынь и решил, что неплохой добавкой к ним будут роскошные кресты и панагии с церковных иерархов. Когда Вселенский патриарх, привыкший к показному почтению со стороны казаков, попытался возражать, Срачкороб дал ему в ухо, прервав таким образом возмущенный монолог. Шедшие с монахами несколько вооруженных стражников прикинулись ветошью при виде вынырнувших из дыма, как черти из коробочки, казаков. И избежали благодаря этому даже ограбления. Поснимав бросавшиеся в глаза висюльки, Юхим сотоварищи растворился в дыму. Христиане дружно перекрестились при виде такого действа, мулла вознес благодарственную молитву Аллаху, что уберег от страшной смерти при встрече с нечистой силой (выглядели казаки… действительно… инфернально и очень страшно), после чего честная компания продолжила путь и успешно завершила его в намеченном месте.

Уходя, налетчики подожгли верфи, склады с недограбленным имуществом. Ох, как сокрушались многие, что на более чем двести кораблей удалось запихнуть лишь малую часть возможной добычи, и вместимость трюмов маловата, и времени на перегрузку захваченных судов не было, а сколько очень нужного или просто дорогого пришлось пустить на ветер… О том, что добрая половина сожженного имущества принадлежала христианам, никто задумываться себе труда не дал. Проходя мимо азиатской части города, до того от налета пострадавшей не так уж сильно, пожары от первого обстрела там уже успели потушить, выпустили несколько ракет по сараям и складам на берегу. Полыхнуло хорошо и сильно. А уж как заполыхала верфь или главное адмиралтейство Османской империи (Терсане-иа-мире), известное как морской арсенал Касымпаша… оно и взорвалось бы неплохо, да все найденные там порох и селитру сами работники верфи под внимательным присмотром пиратов перенесли на суда. Стрелять еще в этом году предстояло много, порох был одним из важнейших трофеев.

Будь казаки войском, способным удержать захваченную территорию, по уму, стоило бы забрать из башен и со стен пушки, ликвидировать оставшиеся в городе арсеналы, разрушить самые опасные для проходящих по проливу судов укрепления. Но пока казаки посетили Стамбул как банда разбойников. Опасная, смертоносная, но для длительной войны малопригодная. Уничтожили имущества они на порядки больше, чем смогли утащить.

Не только прекрасным, но и огромным, густонаселенным городом являлась столица Османской империи. До прихода варваров с севера. Жило в нем более полумиллиона человек, его гавань, знаменитый Золотой Рог, была одним из главных торговых перекрестков мира. И вот в два дня все ушло дымом. Посчитать, сколько погибло людей при этом налете, никто не удосужился. Вероятнее всего, что около ста тысяч. Поначалу местным жителям, пережившим ужас этого налета, показалось, что во время него сгинуло не менее половины обитателей города. От сабель и пуль умерло немного, относительно, конечно. Несколько тысяч человек. Основными причинами смерти стамбульцев в эти страшные для них дни и ночи стали огонь, дым и паника.

Примененное в Стамбуле польское изобретение (так поляки подавили восстание москвичей в Смутное время) – отгораживаться от врага, подпаливая его дома, оказалось очень эффективным для сбережения своих, но бесчеловечным и смертоносным для мирного населения. Поэтому зверства казаков и освобожденных из рабства христиан в прибрежных кварталах стали всего лишь малозначимой деталью. Город получил страшный удар, а вот залечивать его раны было некому. Из Стамбула началось повальное бегство населения, испуганного и не верящего, что в ближайшие годы здесь будет порядок. Бежали не только христиане и евреи, но и правоверные мусульмане. Столица вдруг неожиданно из благополучного города превратилась в очень опасное и уязвимое место.

Авангард румелийской армии подошел к стенам Стамбула вечером того же дня, когда его покинули грабители. Направься Еэн-паша не к городу, а к Румелифенери, поставь там на берегу артиллерию, ох и кисло бы пришлось казакам выбираться из босфорской кишки. Но румелийскому бейлербею кружила голову возможность приблизиться к абсолютной власти, он спешил к Сералю. Уже в нескольких милях от города всадникам стали попадаться беженцы из него, а потом они пошли сплошным потоком, заметно замедляя продвижение к Стамбулу. Описать внятно, что случилось в столице, никто из беженцев не мог, но ужас, сквозивший из их глаз, свидетельствовал, что нечто страшное. Огромное облако дыма над городом волновало и тревожило самых храбрых и закаленных воинов. Ожесточенная артиллерийская перестрелка также не пролетела мимо ушей тимариотов, составлявших авангард армии Еэна-паши.