Дмитрий Старицкий - Фебус. Принц Вианы (СИ)

— В бочке, так в бочке, — не стал я привередничать, главное же помыться.

И пошел на выход. Вслед за мной двинулся и арбалетчик.

В ожидании помывки коротал время в каменной садовой беседке за кувшинчиком очень неплохого молодого сидра. Наверное, этот сорт бодяжат из зеленых еще яблок. Этакая приятная аскорбиновая кислинка не бывает в зрелом яблоке.

Сад действительно состоял из корявых плодовых деревьев в процессе еще дозревания плодов, а не был геометрически стриженым парком с дорожками и лабиринтом, как обычно ожидается увидеть в уголках куртуазии.

Было настолько тихо, что слышалось жужжание ос в ближайших кустах. Лишь с переднего двора за дворцом раздавались резкие, звонкие удары метала о металл. Тут же вспомнилось из молодости сказ про революционную будущность: «…а на улице мужики ковали что-то железное. Ковали-ковали, а потом махнули рукой: Хрен сними, с графьями, завтра докуем», что реально улыбнуло и подняло настроение.

А может это сидр постарался.

Или все вместе с прекрасным летним днем.

— Ваше Высочество, вы пропустили завтрак, — услышал я спиной упрек, высказанный высоким девичьим голосом.

Обернувшись, увидел все ту же девушку в наряде красной шапочки, которая нас вчера встречала и участвовала в ужине.

Тактичный Микал куда-то сразу исчез из поля зрения.

— Присаживайтесь, дамуазель*, — сделал я приглашающий жест. — Разделите со мной эту скромную трапезу. Завтрак я пропустил потому, что дал себе возможность наконец-то выспаться, о чем нисколько не жалею.

— Я не пью с утра вина, — сказала девушка, усаживаясь напротив меня и расправляя пышные юбки по скамейке, — только воду. Но с удовольствием пообщаюсь с вами.

И на инстинкте включила наивняк.

— Первый раз вижу настоящего принца так близко. А вы принц чего, Ваше Высочество?

Ее щеки тут же слегка покрылись румянцем. И ей это шло. Гляделось этаким импрессионистским рефлексом от головного убора. И смотрит так прямо, хлопая ресницами, будто вчера еще не выпытала все про меня у дона Саншо и сьера Вото. Вот зуб дам…

— Я принц Вианы, как инфант Наварры. Это небольшое княжество на границе с Кастилией. Луи Фансийский мне дядя, родной брат моей матери. Но я еще и суверенный монарх виконтства Беарн, где я ничей не вассал.

— Даже римского папы? — удивилась девушка. — Так не бывает, Ваше Высочество.

— Как видите, прекрасная дамуазель, бывает. Просто это государство слишком маленькое, а я слишком юн, чтобы рассматривать нас полноценными участниками европейского концерта.

— Концерта? Никогда не слышала такого названия — и в улыбке показала прелестные ямочки на щеках.

— У этого термина два значения. Согласное выступление разом нескольких музыкантов, где каждый слушает музыку соседа и играет ей в тон или большая политика монархов на континенте. Где участники концерта делают политику, а остальные только зрители.

— Я ничего в политике не понимаю, в монастыре нас этому не учили. Но вот в музыке кое-что смыслю. И даже умею играть на свирели. А это правда, то, что мне сказали ваши башелье*, что вы хорошо играете на деревянной флейте?

Я же говорил, что она на информацию обо мне их вчера до донышка вытрясла. Странно, а чем ей Саншо-то не угодил? Тем, что он одноглазый? Или приняла его за рыцаря мой свиты? А девушкам, в каком бы они времени не жили, принца подавай. На меньшее они не согласны. Все, кто ниже принца будут за это истерзаны в замужестве. По большому счету им и принц нужен не всякий, а с золотыми яйцами. И не дай Бог они у него окажутся серебряными…

— Хорошо или нет, я играю на флейте — это не мне судить. По крайней мере, мне это занятие нравится, — ответил я ей.

А сам подумал: смогу ли я играть на флейте в этом теле, если не умел этого раньше? И добавил поспешно.

— Но на гитаре я играю лучше.

— Гитаре? — удивилась она.

— Этот что-то вроде лютни у наших бродячих гитанос*.

— А… Житан,* — образовалась девушка узнаванию, делая ударение на последний слог. — Они у нас тоже часто бродят своими толпами с возами. И женщины у них в пестрых юбках с оборками. Потом кони пропадают. Видела я как-то у них этот инструмент, когда ехала из монастыря сюда, к дедушке, но не знала, что он называется так. У нас его называют «житэйр». Но он звучит намного грубее, чем лютня.

— Дамуазель, — сказал я несколько строго, меняя тему пока мне не принесли флейту и не заставили на ней играть, — мы с вами уже долгое время общаемся, а я все еще не знаю вашего имени. И мне от этого неловко.

Она вскочила, и торопливо сделала настоящий придворный реверанс и промолвила, потупив глаза.

— Иоланта, дочь барона де Меридор, Ваше Высочество. Простите мне этот промах. Я не нарочно нарушила этикет.

— Садись, дитя мое, — непроизвольно вырвалось у меня, так как я неожиданно для себя обнаружил, что смотрю на нее снисходительными глазами старика, а вот тело мое только по пояс деревянное, а ниже очень даже я ей ровесник.

— Можете называть меня Франциск, Иоланта. Так о чем мы говорили?

— О музыке, — выпалила девушка. — Вы возите свою деревянную флейту с собой?

Я призадумался. Скорее всего, флейта принца осталась с остальными вещами трофеем Паука. Но точно я об этом не знаю.

— Деревянную нет. Только кожаную, — пошутил я озорно и двусмысленно, как не привык шутить даже в третьем тысячелетии.

Меня явно накрывают юношеские гормоны. Мне совсем не нужна интрижка с внучкой приютившего нас барона, особенно в нашей непростой ситуации? Разум-то это хорошо понимал, но тело рвалось в бой.

— Я умею играть на свирели, меня в монастыре научили, — продолжила девушка свой щебет. — А вы научите меня играть на кожаной флейте?

Прозвучала даже не просьба, а требование. О, боги, она или наивна до безобразия или слишком искушенная развратница, которая сама меня соблазняет. Поди, вот так пойми сразу.

Микал появившийся на наши глаза с известием, что бочка готова и горячей воды запасено достаточно, оборвал этот странный флирт прямо на взлете.

Отмокал в бочке я долго, все равно одежды мои унесли стирать.

Баня местная оказалась похожей на японскую, только совсем без эстетизации страны Восходящего солнца. В помещении рядом с кухней, в большую сорокаведерную бочку поставили скамеечку и все покрыли полотном, чтобы мое высочество попку себе не занозило. Туда набулькали горячей воды деревянными ведрами, разбавили холодной до приемлемой температуры и извольте принимать водные процедуры.

Первый кайф от процесса я ощутил, отмокая от лесной грязи, да и вообще от всего накопленного до меня этим телом — в это время, в этом месте католицизм отрицательно относился к телесной чистоте. Это вам не Русь с ее культом бани. И даже не Византия, бани которой сейчас называют турецкими. Сейчас — это в двадцать первом веке. Вот я уже и во временах путаться стал. Симптом, однако.