Марик Лернер - Восток

— Так точно!

— Не ори. Сам каждого проконтролируй. И будь готов.

Видаль очень тихо сказал, в расчете на солдатские уши, неминуемо настороженные в их сторону:

— На твои пулеметы надежда, не подведи.

— Не боись, лейтенант, — доверительно сообщил первый номер, пристроившийся по соседству, доказывая, какой у него прекрасный слух, дождавшись ухода старлея, — усе будет у порядке. Не впервой.

Швец был во взводе единственный русский. Из туркестанских старожилов, перебравшихся в Среднюю Азию еще при Каганах. В армию всегда набирали в одни и те же части людей из конкретных регионов, и даже пополнения присылали из того же района страны. В Австрийскую, после мобилизации или госпиталей, гнали куда угодно, и командование сделало очень определенные выводы. Слишком многие были недовольны несправедливостью. Среди своих и спайка лучше, и части устойчивее в бою. Вот и в Пограничный корпус набирали служить в определенных районах, а русских там не так чтобы много. Появятся еще из новых переселенцев.

А пока основной контингент был корейцы, поляки и жители Туркестана. А среди них кого только не было. На этом фоне щеголяющий новенькими сержантскими погонами и заметно потускневшей медалью «За отвагу» Швец, прослуживший почти два года и скоро демобилизующийся, чувствовал себя почти равным младшему лейтенанту.

Да он и был таковым. Неоднократно побывавший в рейдах и прекрасно знающий службу, наметанным взглядом окидывал окрестности и моментально находил неровности, которые несколькими движениями лопаты можно превратить в подходящее убежище. А там можно и поспать подольше, пока остальные продолжают надрываться, орудуя лопатами. Такое дается только с длительным опытом.

Атарик мысленно выматерился, в очередной раз пообещав себе с возвращением поставить на место слишком много позволяющего себе пулеметчика, и отправился проверять остальных. Еще не хватает обнаружить спящих.

Рота расположилась вогнутым полумесяцем на невысоких сопках, мимо которых и пролегала дорога. Его пульвзвод перегораживал проход, а остальные должны были ударить с флангов. Классическая засада прямо по учебнику.

Под ногами пискнул сурок-тарбаган и поспешно удрал в нору. Прямо напротив позиций паслось небольшое стадо газелей, игриво помахивая черными хвостиками. Высоко вверху планировала какая-то хищная птица. Тишина и спокойствие. Дыра. Даже не медвежья — овечья. Барак, жара днем, холод ночью. Все развлечения — проходящие поезда. Кругом ишаки, верблюды и неизменные овечки. На таком фоне и бой покажется интересным развлечением.

Ехал и успокаивал себя: мол, не на всю жизнь. А что? Совершить пару подвигов или в Академию поступить. Легко и просто одному из тысяч желающих. Окончил — и в столичный округ. Раз-два, горе не беда! Через год забудешь все на свете от столь замечательной жизни, и останется исключительно умение орать на солдат.

Ерунда. Не пытаться — не получится. Отец тоже начинал в не самом лучшем месте. Ничего, полковником в отставку ушел, а уж жену отхватил — мечта любого военного. Всю жизнь по гарнизонам — и не жаловалась. Сейчас таких не делают. И не в том дело, что из нищего аула. Уж ему-то рассказывать не надо — собственную мать прекрасно изучил. Она могла и огреть палкой, и сказать обидное. А все равно ее уважали и любили окружающие. Душевная женщина, всегда людям помочь готова.

Все было в порядке. Ориентиры и сектора обстрела распределены. Огневые точки обложены камнями, указания розданы еще вчера. Пулеметчики уважительно кивали и находились в боевой готовности. Оставалось только ждать. Хуже ничего не бывает. Пока делом занят, вроде и время летит незаметно. А тут лежи и не шелохнись. Где эти суки бродят? Давно пора прибыть!

Газели неожиданно сорвались с места и смешными прыжками помчались в сторону. Появились первые всадники. Сначала десятка два — боевое охранение, потом длинная вереница остальных.

Вот сейчас, мысленно прикидывал Атарик, представляя себе крутящего подрывную машинку сержанта-сапера. Пора!

Взрывы в конце колонны все равно раздались неожиданно. Он даже дернулся. Склоны сопок ожили, расстреливая шарахнувшуюся банду. Монголы заметались в панике, падая под выстрелами и теряя последние остатки разума, и только часть отреагировала мгновенно. С дикими криками и улюлюканьем они рванули вперед, прямо на Атарика.

— Огонь! — крикнул лейтенант.

— Аллах Акбар! — завыл в экстазе Швец, расстреливая несущихся на них конников.

На краю сознания лейтенант слышал еще и азартные выкрики справа, от второго М-9, ничего не понимая. Пулеметчик орал, мешая корейские слова с ругательствами. Вряд ли он бы и сам объяснил смысл. До позиций не добрался ни один. Шесть пулеметов в упор — это страшно. Через несколько минут на земле валялась куча тел и бились раненые лошади.

Слева взлетела сигнальная ракета, и Атарик, срывая голос, заорал:

— Прекратить огонь!

Он с удивлением понял — первый в его жизни бой закончился. В голове остались лишь обрывки виденного. Командовал и стрелял он на чистых рефлексах. Даже испугаться некогда было. Все действия отработаны на многочисленных чудовищных тренировках в училище. Каждый день они валились в койки в полном изнеможении и жутко ненавидели своих преподавателей. А ведь пригодилось.

Одна из лошадей вдруг вскочила с земли с жалобным ржанием. Передняя нога была сломана, и, пытаясь наступить на нее, она вновь упала. Опять попыталась встать. Кто-то выстрелил, потом еще раз, пока она не перестала кричать. Неизвестно откуда появился давешний монгол и деловито направился мимо них к покойникам.

— Трофеи бы посмотреть, — страшно нейтральным тоном предложил Швец.

— Третьи номера, — злорадствуя в душе, приказал Атарик. — Пошли!

Он прекрасно знал, с чего такая озабоченность. Пошарить в карманах убитых на предмет денег или золотишка. Барахло никому не нужно, оружие придется сдать, а монеты или купюры недолго и в карман сунуть. Серебряные мексиканские доллары и золотые дирхемы еще прежних Каганов служили в Китае и Туркестане вполне исправно. Бумажные как раз ценились меньше, но и такие сойдут. На них не написан прежний владелец. Эти уходили от преследования и наверняка все ценное на себе везли.

— Оружие собрать, проверить вещи. Осторожнее. Вдруг кто живой.

Он не прошел и пяти шагов, как навстречу кинулся харачин, возбужденно приплясывая и размахивая отрубленной головой.

— Дамбиджалцан, — с улыбкой маньяка на широком лице восторженно сообщил во всеуслышание.

— Кто? — брезгливо отодвигаясь от неприятной вещи, переспросил Атарик.

— Джи-лама, — сказал кто-то из солдат. — По медали точно отвалят. Крутите дырки на мундирах, парни! Главное — на нас записать.