Павел Дмитриев - Фанфики на цикл Еще не поздно

СП: Полагаю это реально... Тогда почему же мы отказываемся от готовой ракеты и корабля?

НП: Вот тут и начинается самое интересное. Дело в том, что рекордный, а как наша связка Н-1 плюс ЛК-Н, так и американские "Сатурн" плюс "Аполлон" это именно рекордные аппараты. Они не имеют ни какого смысла за пределами одной единственной задачи -- забросить на Луну одного-двух космонавтов, которые воткнут там флажок и тут же вернутся назад. Они даже груза с собой толком захватить не смогут. Несколько десятков килограмм -- это предел.

СП: Всё так плохо?

НП: Я бы сказал ужасно. Хорошо, что мы вовремя остановились.

СП: А американцы?

НП: А они не могут!

СП: Почему?

НП: Самое простое, программа "Аполлон" обходится американской экономике почти в 10% от валового продукта. И им как-то нужно оправдаться.

СП: Это много?

НП: Это совершенно несусветная доля. Представьте себе, что абсолютно все в стране получают на одну десятую зарплаты меньше.

СП: А мы?

НП: Ну я точную цифру разумеется не назову, но вся советская программа обходится нам менее, чем в один процент. Думаю оно того стоит. /Точность в финансах понятие относительное. Особенно по телевизору/

СП: Космос.

НП: Ох... В первую очередь долгосрочная лунная программа.

СП: До 1985 года?

НП: Да. Постройка постоянной базы. Причём не столько научной, сколько промышленного предприятия к 1985-му году.

СП: Но как это сделать?

НП: Так как работаем. Главный принцип - "ничего не делать руками".

СП: Роботы?

НП: Роботы, автоматика.

СП: И они построят нам базу на Луне?

НП: Почему они? Мы и построим. "Руками" роботов (смеётся)

СП: И тогда будет куда лететь?

НП: Вот именно.

СП: А риск останется?

НП: Риск неизбежен даже при переходе улицы на зелёный свет. Но одно дело разумный риск ради стратегических целей, а другое запредельный ради спортивного рекорда.

СП: Но следить за полётом американцев мы будем?

НП: Обязательно! Даже футбол в расписании телепередач наверно подвинется!

СП: (смеётся) Ну что же! Большое Вам спасибо за интересную беседу, и... С Новым Годом товарищи!

НП: (поворачивается к камере) С Новым Годом!

Я уже откровенно зевал. Правда при каждом зевке меня справа двигала локтем в печень суровая супруга, а с другой начинал многозначительно подпирать начальник первого отдела. Всё равно ничего не могу с собой поделать. Не знаю, где учат музейных гидов, не иначе на специальных курсах специальных гипнотизёров. Ага. Боевых. Эта странная вылазка в Ленинград, определённо будет стоить мне ранней седины. Катерина выпихнула. Вернее потащила. Я понимаю, что у беременных бывают странные вкусы, но экскурсия по музеям? Наверно, упёршись рогом и воззвав к коммунистическим богам, я мог бы это дело пресечь. Но тут появился Толик. С кислой рожей и сияющей женой. Я понял, что имеет место быть женский заговор и сдался. Скажу честно, полёт на Ту-104 меня напряг. В машине явно что-то барахлило и звякало, об полосу нас приложили прямо таки с размаху, вызвав возмущённый вопли в салоне. Я тогда посмотрел на Толика и прошипел "обратно только поездом"! В качестве компенсации мы поперлись на экскурсии по музеям. В Питере было холодно и сыро. В музейных залах было душно, сыро и холодно. И сонно. Гид трещала о том, как в очередном дворце отплясывала очередная то ли царица, то ли принцесса. Разнарядочная группа экскурсантов с пролетарскими корнями, лениво колыхалась по залам, отшатываясь от бархатных канатов и кучкуясь возле позолоченных предметов. В сонной тишине, сорвавшая таки голос гид, взвизгнула: "...и более 10000 платьев... кхе-кхе...". Скучавшая рядом тётка, ожила на секунду, пробормотав "жили же люди". Соседи неодобрительно покосились на неё. Анатолий -- профессионально. Явно отреагировал только, пропитого вида мужичок: "Кто жил? Вот кто жил, а у меня дед заживо в бараке рабочем сгорел, и бабка потом до тридцатника не дотянула..." Стушевался, оглянулся неловко, будто сказал что-то не то и спрятался за спины прочих экскурсантов. В общем этот момент как-то ускользнул от моего измученного холодом разума, затем после попытки согреться странным суррогатом горячего шоколада под названием "какао" и вовсе забылся. Весь день слился в стучание зубами, улыбки Катерине, с униманием зубовного стука и понимающими переглядками с Толиком. В его взгляде билась явственная мысль - "тут греться надо не какавой". Обратно всё равно попёрлись самолётом и я всю дорогу нервничал не по детски, хотя на этот раз обошлось без траблов.

Так бы я это и забыл, если бы в понедельник не застал девичью клумбу проросшую вокруг секретарши. Первая мысль была "сапоги меряют", но удобрением для цветничка оказался, какой-то иллюстрированный журнал. Не импортный даже, советский, с темноватыми красками и до неестественности заретушированными физиономиями актеров и актрис. Как потом оказалось -- это был первый номер "Советского кино" выпущенный на новеньком полиграфическом оборудовании. Заряд в спину я получил уже закрывая за собой дверь в кабинет, кто-то из девчонок повторил вчерашнюю фразу "вот жизнь..." Сначала я не понял чем меня это зацепило. Даже не в тот же день. Текучка имеет целительную силу для души. Но через пару дней, Катерина поймала меня с библиотечным Гиляровским в руках. Не буду врать, что меня "торкнуло", но что-то вроде. Воспоминания о кратких пересказах отца, "из жизни наших прадедов". Может быть недоуменные мемы конца 80-х, "нафига революцию устраивали?" Ведь "жили же!" Я ещё захватил школьные объяснения "започему наши отцы убивали наших дедов", и все они казались мне даже тогда, настолько... нет, не глупыми, просто "не от сюда", не из нашей жизни. Теоретические умствования русской интеллигенции в Швейцарско-Парижских ссылках явно не тянули на причины для столь глобальной встряски общества. Кончились мои метания беседой с Анатолием, которого я припёр к стенке томиком Ленина и попросил объяснить мне на пальцах, зачем делали революцию. По итогам беседы, он явно не знал кого мне вызвать -- санитаров или конвой. Я заметил это его состояние. И поспешил погасить: "Понимаешь. Вот беспокоит меня наша пропаганда. Что-то с ней не так. А ты не беспокойся. У меня для этого разговора выбор был -- ты или инструктор из горкома". Толик меня понял. Во всяком случае решил не торопиться с медперсоналом. А конвой, если что, на первом этаже сидит.

Меня продолжала дёргать мысль, о том, что моё поколение и даже поколение, скажем так "старших братьев" не имела ни малейшего понятия "зачем сбросили царя". Обрывки выученных фраз -- это не причина. А причина вот она: на "белильном заводе". Или на крестьянских подворьях, когда "зажиточный", означает "почти что и не голодали". Должен отметить, что сомнения, стоит ли поднимать эту тему в записке начальству, меня так и не покинули. Даже в тот момент, когда фельдъегерь увозил очередной портфель с грифом "Перед прочтением съесть". Была в том портфеле и сумбурная трёхстраничная записка, на тему "Почему я не знаю зачем нужна была революция..."