Сергей Симонов - Трамплин для прыжка

Аденауэра даже перекосило, когда он услышал предложения Хрущёва. Безусловно, для него самого такой сценарий был неприемлем. Прежде всего, канцлер был патологическим антикоммунистом. Наличие коммунистов в правительстве автоматически исключало Германию из плана Маршалла. Терять американскую кормушку немцы, разумеется, не хотели. Выходить из НАТО Аденауэр тоже не собирался, да и американцы ему этого не позволили бы. Совмещение в границах одного государства двух экономических моделей - социализма и капитализма, показалось канцлеру самой дикой ересью, какую он слышал за свои 80 лет.

Именно так он Хрущёву и заявил.

- Ну, значит, не судьба Германии объединиться, - пожал плечами Никита Сергеевич. - На других условиях мы не согласимся. Мирный договор мы можем подписать и с одной лишь ГДР, да, собственно, мы с ней и без договора хорошо сотрудничаем.

- Так как мы не можем прийти к соглашению, мы вынуждены прервать наше пребывание в Москве, - сказал Аденауэр. - Завтра мы уезжаем.

- Выражаю сочувствие и сожаление. Таким шагом будет нанесен вред и нашим отношениям, и прежде всего Германской Федеральной Республике. Однако это ваше дело, можете уезжать, хотя и потерпите урон, как политический, так и экономический, потому что экономические связи с Советским Союзом очень выгодны,- ответил Хрущёв.

Аденауэр покинул зал совещания, отправившись консультироваться с ведущими бизнесменами Германии. Именно они и были инициаторами его поездки в Москву.

Что именно сказали упрямому старику немецкие бизнесмены - история умалчивает. Но уже в тот же день Хрущёву доложили, что немцы уезжать не собираются. Демарш Аденауэра был не более чем попыткой припугнуть СССР срывом подписания мирного договора.

- Напугали ежа голой жопой, - прокомментировал Хрущёв.

К тому же в ходе переговоров была уже достигнута договорённость о возвращении в Германию всех немецких военнопленных, содержавшихся в СССР в лагерях. Аденауэру, разумеется, хотелось и освободить соотечественников, и остаться "в памяти народной" политиком, освободившим немцев из "коммунистического плена". Срыв переговоров перечеркнул бы уже состоявшиеся договорённости, чего Аденауэр допустить не мог и не хотел.

В итоге, немцы не уехали. Работа над документом продолжилась. Предложение Хрущёва Аденауэр обсуждать отказался, но и об объединении Германии путём "аншлюса" ГДР больше не заикался.

Тем не менее переговоры шли трудно. И вдруг сами же немцы по секрету сообщили Хрущёву, что на Аденауэра оказывает большое давление американский посол в СССР Чарльз Болен. (Charles Bohlen)

Хрущёв уже знал, что посол Болен - ярый антисоветчик, поэтому не особенно удивился. Так или иначе, итоговый документ в конце концов был составлен и согласован обеими сторонами.

И тут переводчик передал Хрущёву просьбу Аденауэра - подписать согласованный документ как можно скорее, пока посол Болен не увидел его итоговый текст. [109] Исторический факт

- Он хочет всё испортить, - сказал канцлер, имея в виду Болена.

Так Хрущёв и Аденауэр неожиданно для себя оказались в какой-то мере союзниками. Они составили и согласовали мирный договор, и оба были согласны его подписать, в то время как противодействовал подписанию договора только посол США в СССР.

Когда Никите Сергеевичу перевели слова Аденауэра, он возмутился:

- Кто хочет испортить? Посол Болен? А он, бл#, вообще кто? Он - представитель третьей стороны, он здесь - никто и звать его никак!

И, обращаясь уже к канцлеру, добавил:

- Господин канцлер, зачем вы этого Болена вообще слушаете? Ведь вы же сами утверждаете, что Германия - суверенная страна, так? Болен к Германии вообще отношения не имеет, он - посол США в Москве! Пошлите его на три буквы, и пусть он вам не мешает.

- Ну... - Аденауэр замялся. - Видите ли, посол Болен всё-таки - представитель нашего союзника...

- Да уж вижу... Хренового вы себе выбрали союзника, господин канцлер - усмехнулся Хрущёв. - Если вы готовы подписать, то я тоже готов.

Так, через 10 лет после Победы, был подписан мирный договор между СССР и Германией.

- А про какие буквы вы говорили, господин Хрущёв? - вдруг поинтересовался Аденауэр, когда церемония подписания договора завершилась.

- Буквы? - переспросил Никита Сергеевич.

- Вы посоветовали канцлеру послать Болена на три буквы, - подсказал переводчик.

- А! - вспомнил Хрущёв. - Ну да! Это такая русская поговорка, господин канцлер. Хорошо действует на навязчивых типов, вроде господина Болена.

Никита Сергеевич взял листик бумаги со стола, что-то написал на нём и сунул переводчику.

- Напиши для господина Аденауэра немецкими буквами.

- Что, прямо так и написать? - обалдел переводчик.

- Так и напиши! Эти наглые американцы всё равно иначе не понимают!

Переводчик выполнил просьбу Хрущёва и передал листок Аденауэру.

После подписания договора делегации вышли к репортёрам, для совместной пресс-конференции. Канцлер с видимым удовольствием заявил, что состояние войны между СССР и Германией отныне не существует, и стороны договорились об установлении дипломатических отношений.

Немного позже в этот же день, Серов, докладывая Хрущёву результаты прослушивания резиденции немецкой делегации, дал Никите Сергеевичу послушать небольшой кусочек записи вживую. Голос американского посла экспрессивно выговаривал что-то старому канцлеру.

И тут послышался шелест бумаги, а затем хорошо знакомый Хрущёву голос Аденауэра произнёс, хоть и с акцентом, но достаточно внятно и громко:

- Idite na huy, herr Bohlen! Auf Wiedersehen!

11 сентября 1955 года приняли в состав ВМФ подводную лодку Б-67. Это была первая, пока ещё дизельная лодка с баллистическими ракетами. Командиром лодки был назначен капитан 2 ранга Федор Иванович Козлов. Ночью с 14 на 15 сентября, в обстановке глубокой секретности на борт была загружена ракета Р-11ФМ. Первый успешный запуск баллистической ракеты с борта подводной лодки состоялся в 17:32 16 сентября 1955 года в Белом море.

Сергей Павлович Королёв лично командовал запуском. Он хотел почувствовать все особенности подводного плавания: ограниченное пространство, динамику перехода из надводного положения в подводное и обратно, поведение лодки и ракеты на волне.

Также на лодке присутствовали её главный конструктор, он же председатель Государственной комиссии, Николай Никитич Исанин, несколько адмиралов и старших офицеров во главе с адмиралом Львом Анатольевичем Владимирским.

Недалеко от поселка Ненокса на высоком берегу установили створные знаки, определяющие боевой курс лодки при стрельбе. На воде поставили стартовый буй в половине кабельтова по траверзу от курса. Ракета должна стартовать в тот момент, когда Б-67 будет находиться на линии, соединяющей шахту лодки, буй и боевое поле, куда должна была упасть ракета.