Евгений Токтаев - Дезертир

Асдула провел ладонью по окладистой рыжей бороде и сошел с коня.

Тюканье топора, звонко разносившееся по округе, прекратилось. Асдула отвел рукой тяжелую еловую лапу, и взору его открылась круглая поляна-амфитеатр, локтей пятьдесят в поперечнике. В дальнем от тропы конце, едва заметный среди шатров вековых елей, стоял дом. Наполовину спрятавшийся под землю сруб почернел от времени. Высокая соломенная двускатная крыша опиралась прямо на землю, отчего дом походил на здоровенный шалаш.

Рядом с домом стояла девушка в белой, до пят, рубахе, черном узорчатом переднике, расшитом красными и желтыми нитками и овчине-безрукавке. Льняной украшенный вышивкой платок сполз на шею, обнажив светлые волосы. В руке девушка держала тяжелый колун с ясеневым топорищем, а рядом на массивной колоде стояла чурка. С десяток поленьев в беспорядке валялись возле колоды, но большая их часть уже аккуратно сложена возле дома. Рядом лежали рогожи, заготовленные укрывать поленницу. Девушка, отставив работу, спокойно смотрела не незваного гостя.

Асдула, поглаживая оберег на поясе, вышел из тени.

– Здравствуй, Берза, – поприветствовал девушку пришелец.

– И ты, тарабост [87] Тарабост – представитель высшей фракийской знати, аналог русского боярина. , не хворай.

– А захвораю, вылечишь ли?

– Я всякий люд лечу, могу и тебя пользовать. Коли не боишься, – усмехнулась Берза.

– Чего мне бояться? Или верно про тебя говорят, что порушенность тела ты черным заговором снимаешь? Раны затягиваются, а душа человека слепнет.

– Кому же это чья-то слепая душа на меня жалуется? Или покойник восстал?

– Языки у баб, как помело, – засмеялся Асдула.

– Ты и не слушай.

Асдула не ответил, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как подступиться к делу, за которым приехал сюда.

– Ты зачем здесь? – Берза отвернулась от князя, легко, словно не женскими руками, взмахнула колуном и развалила березовую чурку на две почти ровные половины, – не на медведя чай, такой нарядный, собрался?

– Не на медведя, – ответил тарабост.

Он действительно был одет не для лесной дороги. Дорогие сапоги, украшенные тесьмой, кожух поверх красной рубахи, узорчато отделанный серебряными заклепками. На плечах шерстяной плащ, скрепленный драгоценной фибулой – словно в посольство собрался, пыль в глаза пускать богатством и важностью.

– Что же ты сама-то? – спохватился Асдула, – давай, помогу.

Берза снова повернулась к нему, отставив колун и уперев руки в бока. В глазах ее играла насмешка.

– Помоги. Давненько, поди, топорища в руках не держал.

– Держал, – тарабост поплевал на ладони, – да только тем топором не дрова рубил, а головы.

– Ну-ну, – не поверила Берза, – с кем воевал-то? Не с женой ли? Ноги-то шире расставь, не ровен час, уязвишь себя, или вовсе оттяпаешь. Я назад не пришью.

Асдула расколол полено, опустил колун и полез за пазуху. На свет появилась золотая шейная гривна.

– Прими. Моей назовешься, целиком в золото одену.

Берза на миг опешила, а потом расхохоталась.

– У тебя сколько жен-то, Асдула? Трое? Не любят что ли? Или надоели уже?

Тарабост побагровел.

– Не юли, девка! Отвечай, согласна?

Берза покачала головой.

– Что твои люди скажут? Связался с ведьмой...

– Баб не слушай, сама мне советовала. За меня пойдешь, ни одна не пикнет.

– Только бабы меня ведьмой зовут?

– Башку снесу, кто хоть мигнет не так!

– Это ты можешь, – согласилась Берза, – ты силен, богат, знатен. Только захоти – любую себе купишь. А у меня родителей нет, некому выкуп платить, да и самой твое золото не нужно.

Асдула обиженно засопел, но предпринял еще одну попытку убеждения.

– Как Даор помер, совсем одна живешь. В глуши. И не страшно? Всяк обидеть может. Пойдешь за меня, защитником тебе стану.

Берза усмехнулась, мотнула головой, откинув прядь волос с лица.

– Есть уже у меня защитник.

– Ишь, ты... – ревниво прошипел Асдула, – это кто таков? Назови, я с ним мигом договорюсь.

– Уж ты договоришься...

Асдула, пожевал губами и выплюнул:

– Да и верно, кому ты тут обещаться могла, медведю разве, или лешаку.

Берза покачала головой.

– Ступай, тарабост, пусть другая тебя полюбит. Будь здоров.

На скулах "жениха" играли желваки.

– Из ума выжила девка сопливая. Кому отказываешь?! Мне, Асдуле Скарасу, князья не отказывают!

– Верно прозвали тебя, Асдула-Скорый. Князей в жены бери, коли они тебе не отказывают.

Тарабост задохнулся, но Берза уже отвернулась от него, намереваясь возвратиться к работе.

– Ведьма... – Асдула вытянул из-за богатого наборного пояса плеть. Шагнул вперед, замахиваясь.

Откуда ни возьмись, на поляну вылетел пес и сбил Асдулу с ног. Конь тарабоста, доселе смирно стоявший, вздрогнул и заржал. Берза резко обернулась.

– Спарт, нет! – закричала девушка, бросившись к псу.

Здоровенные зубищи клацнули у самого горла тарабоста. Берза вцепилась в густую шерсть пса, оттаскивая его прочь. Асдула отпихнул кобеля, перекатился в сторону, вскочил. Схватился за меч, но не выдернул его из ножен. Попятился.

– Ведьма!

Тарабост метнулся к коню, испуганно перебиравшему ногами, взлетел ему на спину и ударил пятками бока. Только копыта засверкали.

Берза мертвой хваткой вцепилась в шею Спарту. Лицо ее побледнело, а грудь часто вздымалась. Пес глухо рычал.

– Тише, малыш... Тише... Успокойся... Все будет хорошо...

Пес лизнул ее в щеку.

– Римляне идут!

Неожиданная весть совершенно спутала Асдуле все мысли. Всю обратную дорогу он копался в своей душе, ища оправдание тому, что не прикончил шелудивого пса на месте. Чего испугался? Девки, которая едва двадцать весен увидела? Вот стыдобища-то... Этот кобелина, даром, что зубаст и злобен, ему, Асдуле, на один замах. Нет, в том, чтоб девку взять, пес, конечно, не помеха, но что если она потом нашлет какую-нибудь дурную болезнь? Ведьма... Опаска прочно угнездилась в мыслях Асдулы рядом с неодолимым желанием завернуть Берзе подол на голову.

До самых ворот Керсадавы он раздумывал, как поиметь девку, но уберечься от колдовства. А тут, как обухом по голове – римляне. Какие римляне? Откуда?

– Римляне идут на Гераклею!

– Бруттий Сура, что ли? – Асдула недоуменно уставился на вестника.

– Сулла!

– Да как Сулла-то? – удивился тарабост, – он же за тридевять земель!

– Именно он. Я в Скопы [88] Скопы – современный город Скопье, столица Республики Македония. скачу, предупредить всех, – сказал посланник, – и тебе советую со мной ехать, почтенный!

Вот не было печали... Асдула заскрипел зубами, но рассудил, что гонец вроде не пьян, а ежели это чья-то шутка, то ох, несдобровать шутнику. Однако лучше подстелить соломки. После Гераклеи-то. Не зря Асдулу звали Скарасом, Скорым. Везде он быстрее других поспевал. Как добычу делить – завсегда в первых рядах. И как ноги уносить – тоже там. А все потому, что нос по ветру держал Асдула и не пренебрегал опасностью. Стало быть, надо собираться в Скопы, к князю Кетрипору. Керсадава-то как раз стоит на одной из двух дорог, ведущих в самое сердце земель дарданов. А ну как римляне здесь пойдут? Одному против них не сдюжить. Да и как бы всем миром не надорваться, если там и вправду Сулла... Надо ехать. Узнать, куда ветер дует.