Андрей Величко - Наследник Петра. Кандидатский минимум

«Надо же, как помогает лечение, а ведь многие поначалу считали Кристодемуса шарлатаном», – подумал генерал, подходя к зеркалу – его ожидание явно подходило к концу. И действительно, через пятнадцать минут он уже смог приступить к докладу, посвященному прибытию в Штеттин русского так называемого Великого посольства.

В кабинете царила полутьма, ибо его окна были завешены плотными бархатными шторами – король со всем вниманием отнеся к предупреждениям русского медика, заявившего, что при такой болезни солнечный свет очень вреден. О том же внимании говорили сильные запахи керосина и чеснока.

– Скажите мне, Альберт, правда ли то, что русский император спал со своей теткой? – спросил король, когда основная часть доклада была закончена. Дело в том, что подобное противоречило пуританскому воспитанию его величества. Разумеется, Петр Великий, к которому король относился с искренним уважением, позволял себе и не такое, но все же…

– С одной стороны, это похоже на правду, ибо об оной связи, не особо скрываясь, говорят и при московском, и при петербургском дворах, – усмехнулся генерал. – С другой, у меня давно есть сильное подозрение, что там вообще говорят только то, что санкционировано самим Петром. Во всяком случае, имеется немало примеров наказания слишком болтливых. Отсюда можно сделать предположение, что имеющиеся слухи распускались с одобрения молодого царя.

– Но зачем ему это?

– А вы вспомните обстановку, которая сложилась два года назад. У царя не было ни власти, ни денег, ни сил – чтобы открыто потребовать сие от Совета, ни опыта – чтобы добиться своего тайно. Значит, ему позарез нужны были верные и квалифицированные соратники. Первого он нашел быстро, это Миних. Однако, при всех его достоинствах, он слабо разбирался в отношениях между советниками, да и вообще не имел опыта придворных интриг. Поэтому Совет, хоть и был обеспокоен его возвышением, все же не считал Бурхарда Христофора настолько серьезным противником, чтобы принимать радикальные меры. Однако Петр все равно сделал выводы. Ему был нужен кто-то прекрасно знающий все тайные побуждения Совета, но при этом не питающий к тому никаких теплых чувств. Цесаревна в точности подходила под эти требования – она с детства варилась в этом котле и всей душой ненавидела Долгоруковых, однако ее открытый переход в лагерь молодого царя мог вызвать ненужные подозрения. Тогда Петр сделал так, что все считали ее лишь его любовницей. Когда Совет был низложен, надобность в маскировке отпала, и вскоре Елизавета якобы лишилась места в царской постели. Однако сразу после этого ей был присвоен высший придворный чин, и она по-прежнему остается в числе ближайших советников молодого царя, благоволящего ей ничуть не меньше, чем ранее. И денег он ей дает куда больше, чем тогда, когда они, по всеобщему убеждению, были любовниками.

– Вы правы, Альберт, ваши умозаключения действительно похожи на истину, – кивнул король. – Тогда становится понятно, почему официальным руководителем посольства назначена именно она. Однако не знаете ли вы, где сам император? И взял ли он с собой моего сына, это еще один вопрос.

– Оба должны быть в составе посольства. Император присутствует вроде как инкогнито, под видом капитана инженерной службы Петра Михайлова-второго, но об этом знают все. Ваш сын – тоже, он изображает из себя лейтенанта воздушного флота Манфреда фон Рихтгофена. Однако на линейном корабле «Петр Первый» их нет. Но это всего лишь значит, что они на одной из десятка яхточек, сопровождающих линкор. Кстати, принц действительно поднимался в воздух, об этом говорят достойные доверия свидетели. Кроме того, он награжден довольно редкой и почетной в России медалью – бронзовой звездой «Аэронавт третьего класса».

Тут генерал оказался не слишком точен – эта медаль была не просто редкой, а вообще единственной. Фридрих получил ее за десятиминутный полет в качестве пассажира. Кроме того, в России имелись три аэронавта второго класса с серебряными звездами – Новицкий, Елизавета и Елена. Они летали по два раза. Золотыми же звездами аэронавтов первого класса обладали граф Глеб Уткин и кот Герой. Одному из них вскоре предстояло стать главнокомандующим российским Военно-Воздушным флотом.

Посольство въехало в Берлин через пять дней после отбытия из Штеттина. Оно преодолевало сто пятьдесят километров столь долго для того, чтобы его мог догнать император, и этого времени ему вполне хватило. Он даже успел побывать в гостях у коменданта Штеттинского замка, генерал-лейтенанта Кристиана Августа Ангальт-Цербстского, чем привел его в нешуточное изумление и чуть было не вверг в непосильные расходы, но один из приближенных русского царя выдал коменданту в порядке компенсации триста пятьдесят талеров. А вообще у генерал-лейтенанта сложилось странное впечатление после визита. Ему казалось, будто тот был затеян лишь для того, чтобы царь мог познакомиться с его трехлетней дочерью, Софией Фредерикой. Это наводило на мысли о том, что молодой император уже присмотрел для нее какую-то достойную партию, и теперь оставалось только осторожно разузнать, какую именно. Впрочем, это не так уж и важно, ибо русские вельможи, как правило, очень богаты. Но, конечно, генералу все-таки хотелось узнать имя своего будущего зятя.

Однако это желание было неосуществимым, ибо того имени не знал и сам русский царь. Он просто хотел посмотреть на ту, что при иных условиях могла стать русской императрицей Екатериной Великой. Вряд ли теперь ей светит престол, однако в том, что это выдающаяся женщина, у Новицкого не было ни малейших сомнений. И, раз уж она один раз очень неплохо справилась с управлением всей Российской империей, то теперь почему не поручить ей заняться только Дальним Востоком и Аляской? Для чего следовало подумать, за кого ее выдать замуж. Но это не горит, пусть невесте исполнится хотя бы лет пятнадцать.

С этими мыслями Новицкий пустился в путь до Берлина, который вместе с ночевкой занял у него чуть более суток. Посольство он нагнал, когда оно уже въезжало в пригород прусской столицы.

Первым делом император встретился с Елизаветой, гарцевавшей во главе длинной колонны, и сообщил ей, что никаких изменений в первоначальных планах нет.

– Петенька, а ты, случаем, не заболел? – с беспокойством в голосе осведомилась цесаревна, принюхиваясь. – Как-то раньше от тебя вроде керосином не пахло.

– Да нет, это меня на постоялом дворе клопы достали, вот и пришлось их травить.

– И как, помогло?

– Вполне. Одни сразу разбежались, а те, кто не успел, потом сдохли. Но выспаться толком все равно не удалось.

Император не стал уточнять, что в значительной мере тому было виной его любопытство. Ведь до сих пор он ни разу не видел живого клопа! Лесные не в счет, это совсем другие насекомые. В хрущобе, где он жил в двадцать первом веке, водились только тараканы – правда, их было много. В Лефортовском же дворце клопов не было, и в Летнем тоже. И вот они нашлись на немецком постоялом дворе, но поймать хотя бы одного оказалось не так просто.