Михаил Королюк - Инфильтрация

— А что, Зорька — очень красивое имя, мне нравится.

— Так коров зовут! Ты хочешь сказать, что мне идет коровье имя?! Может, ты у меня еще что-нибудь общее с ними видишь?!

— Все-все, — я стремительно капитулировал, — пожалей больного на голову. Ну извини, пожалуйста. Я действительно не хотел тебя обидеть. А имя и правда красивое.

Трубка немного помолчала, потом неуверенно переспросила:

— Ты это что, у меня прощения сейчас попросил?

— Ну да, почему нет, раз тебя обидел…

Еще немного помолчав, Света с чувством выдохнула:

— Ты запомнил, об какую плитку ударился? Пометь ее, пожалуйста, прямо сейчас, пока не забыл, — она волшебная. Иначе потом придется искать методом проб и ошибок, а голова у тебя только одна.

Из прихожей донеслись звуки открывающегося замка. Приглушив голос, я доложил:

— Мама пришла. Давай до завтра, удачи в школе на контрах, ни пуха ни пера.

— К черту, тьфу-тьфу-тьфу. Выздоравливай быстрее.

Аккуратно положив трубку на аппарат, я задвинул телефон под кровать и шмыгнул под одеяло. На пороге возникла мама с сумкой в руке.

— Повезло: на обратном пути заскочила в гастроном, а там сосиски как раз выкинули. Успела ухватить два килограмма, пока очередь не набежала, — похвасталась она успехами. — А что телефон в комнате, кто звонил?

— Света.

— Вот неугомонная! — Мама неодобрительно насупилась. — Ты ей сказал, что болен?

— Угу, сказал. Завтра придет после школы.

— Зачем это еще? — насторожилась мама.

— Прическу новую показать. Успокойся, успокойся, я пошутил! Темы по инглишу сверим к субботе.

Мама, удовлетворившись версией, направилась в кухню, а я взялся за фотоальбом. Минут за десять, морща лоб и пыхтя, вспомнил имена и клички двух третей класса, но человек пять смог восстановить только по фамилиям, и то не с полной уверенностью. По окончании учебного года из двух классов сделают один, остальных разгонят по обычным школам и училищам. Вот ушедших после восьмого я помню, за редким исключением, плохо.

Раздался звонок во входную дверь, в прихожей что-то забормотали. Судя по всему, подоспела медицинская помощь. Быстро — мама минут тридцать как оставила заявку.

«Значит, — напомнил я себе, — надо получить справку как минимум на три дня».

Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась блондинистая девчонка в отглаженном белом халате поверх темно-синего вязаного платья. На шее фонендоскоп, в руке — сумка, на симпатичном лице — строгое выражение. Лет двадцать пять, прикинул я, года два после меда. «Не окольцована», — на автомате завершил анализ мозг. «Господи, ну какая мне сейчас разница?» — поразился я вывертам подсознания.

— Ну, что случилось? — спросила она, усаживаясь на край кровати рядом со мной и участливо разглядывая шишку.

До меня докатился наивный аромат простеньких духов, вызвав неожиданное сердцебиение и легкий румянец на щеках.

— Я на кухне готовила, вдруг слышу в ванной глухой удар и как тело упало, — взволнованно начала мама, размахивая руками. — Я туда, а дверь закрыта изнутри. Дергаю, кричу: «Андрей!» — и ничего… Я…

— Мне протокол составлять не надо. Я не милиционер, меня другое интересует, — улыбаясь, остановила врачиха мамин монолог. Затем наклонилась ко мне и положила руку на лоб. Халат немного распахнулся, и на фоне окна совсем недалеко от моего лица прорисовалась обтянутая платьем симпатичная окружность.

О, черт! Я такого не заказывал! Молодой организм меня достал, не было же в этом возрасте у меня эрекции на взрослых теть, я точно помню!

«Ну все, — заметалась мысль. — Сейчас, значит, она выяснит анамнез, спросит, что беспокоит, и захочет постучать по коленям для определения асимметрии коленных рефлексов. — Я испуганно скосил глаза на рукоятку молоточка, торчавшую из правого кармана врачебного халата. — Попросит, значит, сесть и закинуть ногу за ногу… И что я ей скажу и что скажет мама?»

Тихонько согнув ноги в коленях, я сложил кисти в замок на животе и, пока мама в красках и с выражением рассказывала мои паспортные данные, попробовал сделать несколько медленных глубоких вдохов. Помогло не очень. Я прислушался: совсем даже не помогло. Организм имел свою собственную точку зрения на то, чем надлежит сейчас заняться, и менять ее не собирался.

«„Это конец“, — подумал Штирлиц».

Услужливое воображение подхватило и творчески развило тему, переодев девушку в затянутый портупеей эсэсовский мундир. Получилось премило. Особенно если эти светлые волосы распустить. Или нет, наоборот, заплести в косу и закрутить вокруг головы… Эрекция усилилась, хотя я только что был убежден, что дальше уже некуда. Ошибся, резервы молодости неисчерпаемы. Щеки начали пылать.

— Мам, ты бы чаю пока приготовила человеку, — начал я звенящим от волнения голосом, — а я и сам все расскажу.

— Ой, и правда, я сейчас… — Мама метнулась на кухню.

Минут пять у меня есть — пока чай заварит, пока бутерброды нарежет.

— Вылезал из душа, запнулся о бортик ванной, упал, ударился головой об стенку, потерял сознание секунд на двадцать, наверное. Когда очнулся, два раза вырвало. Сейчас слабость и потливость. Тошнота постепенно уменьшается. Если хожу или сижу — немного начинает болеть и кружиться голова. В покое голова уже не болит и не кружится. Доклад окончен.

— С вами все понятно, больной, — протянула врачиха задумчиво, наклоняясь еще ближе и внимательно вглядываясь сначала в один мой зрачок, потом в другой.

Анизокорию проверяет. М-да, а глаза у нее синие-синие, в обрамлении черных ресниц… И ямочка на левой щеке, когда улыбается.

Ладонь докторши опустилась на рукоятку молоточка, и я затосковал.

— Ну-ка, смотри сюда, — ласково сказала девушка и ловко нарисовала им надо мной крест.

Я послушно подвигал глазами.

— Угу, так… — Пристукнула молоточком по подбородку, затем решительно встала, повернулась ко мне лицом и дружелюбно приказала: — Садись, ногу на ногу закинь.

Я помотал головой и поджал ноги посильнее.

— Что такое? Боишься, голова закружится?

— Я вас стесняюсь, — пунцовея, сделал я первый заход.

— Ой, да брось, я же доктор, нас стесняться не надо, — почти убедительно проворковала она, при этом по лицу скользнула мысль: «Да и что я там не видела…» — Ты что, без трусов лежишь?

— В трусах. Но они не сильно помогут.

Теперь надо уверенно посмотреть ей в глаза и чуть нагловато улыбнуться, только не переиграть. Зафиксировав взгляд, я указал глазами вниз, разогнул колени и развел кисти в сторону. Взгляд врачихи задержался на выразительно взбугрившемся одеяле.

— Я боюсь вас испугать, — твердо сказал я, с легкой улыбкой глядя в глаза, и мысленно добавил: «Или обрадовать».

Секунды три девушка переваривала увиденное и сказанное, затем брови изумленно взлетели вверх, щеки начали заметываться румянцем, и она захихикала, прикрывая левым кулаком рот. Я с облегчением вздохнул и натужно улыбнулся.