Александр Антонов - Орлы и звёзды

Когда жандармы удалились, мы вновь вернулись наверх, заняли те же места, только связывать полковника больше не стали. Разговор не клеился, больше молчали. В начале двенадцатого я произнёс:

– Началось!

Львов вздрогнул и побледнел. Потом закрыл глаза и сделал вид, что собирается уснуть. Не знаю, как он, а мы с Ольгой в эту ночь практически не спали. Утром за полковником приехала машина, и мы его отпустили. В тот день арестовывать нас так никто и не приехал. Вечером мы с Ольгой отправились гулять. Город гудел. Об убийстве Распутина шептались, говорили и даже кричали, казалось, на каждом углу.

– Миш, а ты не помнишь, кто и когда изобрёл джинсы?

Мишка посмотрел на меня с видимым интересом.

– Если не ошибаюсь, то Леви Страусс в 185… не припомню, каком году. А что?

– А то, что достали меня уже эти сиротские тряпки!

И это была чистая правда. Постоянно носить одно и то же серое до полу платье, для улицы надевать поношенное, с чужого плеча, пальто, мне, такой красивой, а теперь ещё и такой молодой? И так мне тут стало обидно, что я поспешно отвернула лицо, чтобы Мишка не увидел моих набухших слезами глаз. Но он таки допёр, даром что мужик, и я услышала за спиной его сочувственное сопение.

– Ну, джинсы, по правде говоря, тебе бы мало помогли, – произнёс он, стараясь быть участливым. – В моду они войдут лет этак через сорок, а в их теперешнем виде ты бы их не надела.

Спасибо – утешил!

– Но у меня есть для тебя другое предложение! – Что-то в его голосе заставило меня повернуться к нему лицом. – А не совершить ли нам набег на магазин модной женской одежды? Нет, право, деньги у нас есть – дед Юзек побеспокоился, прошвырнёмся вдоль канала до Невского. Собирайся!

Глаза мгновенно высохли, но некоторые сомнения ещё остались.

– А как же Львов?

– А что Львов?

– Ты же сам сказал, что на улицу мы будем выходить только вечером, а днём будем ждать сообщений от Львова.

– Да пошёл он в задницу, чистоплюй хренов! Сколько он там ещё будет созревать? К тому же, знаешь что? Если он заглотит наживку, то за пару-тройку часов не сорвётся, я тебе гарантирую. Так что – собирайся!

В пару-тройку часов мы, конечно, не уложились, но через пять были уже возле дома. Подкатили на извозчике – столько свёртков и коробок мы бы вдвоём не унесли. Мишка подрядил дворника и тот перетаскал поклажу в дом.

– Ну, как я тебе?

В новом платье да с новой причёской – а вы думаете, что мы пять часов только по магазинам ходили? – я была неотразима. И Мишка не устоял. Крякнул и заявил, что этим вечером мы ужинаем в ресторане. Вот как? А я думала, что мошну деда Юзи я вытрясла основательно. Да, Ведьма, недоработочка вышла…

Вернулись заполночь, навеселе, а под утро нас пришли грабить. Дворник, сволочь, навёл, а может извозчик? Сколько было «гостей», про то мне неведомо, поскольку прошли они чёрным ходом, на кухню и попали прямёхонько на Герцога. Тот с ним разобрался по-свойски и очень быстро. Так что когда я влетела на кухню, наш пёсик уже гнал кого-то по лестнице. Первым делом я отозвала пса и лишь потом осмотрелась. Ничего страшного. Небольшой раскардаш, пятна крови, да ещё кто-то ножичек обронил.

– Не повезло ребятам, – раздался за спиной Мишкин голос. – Хорошо, что ушли, – добавил он, – нам разборки с полицией ни к чему. – И пошёл спать.

А я занялась уборкой. Терпеть не могу беспорядок.

Шёл третий день после убийства Распутина. Я сидела на диване в верхней комнате и занималась рукоделием – купила ради забавы. Вошёл Мишка и торжественным тоном сообщил, что только что звонил Львов и сказал, что сейчас приедет. И ещё добавил, чтобы я прекратила заниматься глупостями и приготовилась. Чтоб он понимал! Куда ж ещё готовиться, когда спицы в руках? Так что ничего я менять не стала, так и встретила Львова за рукоделием. Полковник был при параде, очень сосредоточен и слегка бледен. Поздоровался коротко, но вежливо. А потом Мишка попросил меня удалиться: ему, мол, надо поговорить с полковником с глазу на глаз. Было бы сказано. Я ушла, Герцог вошёл – всё по-честному, вряд ли у полковника могли возникнуть на этот счёт какие-либо претензии. Разговор у них получился долгим, без малого три часа. Потом спустились. Полковник был уже не столь деловит, да и лицо слегка порозовело – похоже ребята мадеру употребили, а Мишка так просто был весел. Потом полковник откланялся и ушёл, а Мишка уставился на меня хитрым глазом в ожидании, когда я начну проявлять женское любопытство. Не дождётесь! Я ведь вижу, как его распирает от желания с кем-нибудь поделиться и долго он не продержится. Так оно и вышло.

– А ведь вербанул я таки полковника!

Я оторвалась от рукоделия и подняла глаза.

– Он поначалу жалится начал, что тучки над ним сгущаются, – продолжил ободрённый вниманием Мишка, – а потом попросил рассказать, что будет дальше.

– И ты рассказал?

– Всё как есть! И про революцию, и про Гражданскую войну, и про убийство царской семьи, и про Советскую власть, и про наше время.

– Вот так всё-всё и рассказал?

– Не всё-всё, а только в общих чертах без подробностей и фамилий.

– И правильно, а то кинется большевиков мочить, до кого дотянется.

– Вот и я так подумал.

– А про то, что ты вроде как его коллега тоже рассказал?

– Обижаешь, – Мишкино лицо расплылось в самодовольной улыбке, – и о том, что мы с ним почти в одних чинах, и о милиции в целом. А как же, просветил коллегу!

Бедный, бедный Львов, три часа тет-а-тет с Мишкиным занудством – от такого и помереть не долго.

– И как он твой рассказ воспринял?

– Чуть не сомлел, пришлось его мадерой отпаивать.

Кто бы сомневался. Но вслух я это не скажу, вслух я ограничусь короткой репликой:

– Я заметила.

– Да ладно тебе, тем более что я почти не пил, больше ему подливал. Пойдём, пропустим за успешное начало? Там ещё немного осталось.

Я много читал о том, как в канун нового 1917 года хмурилось над Петроградом небо, как швырял мокрый снег в лицо и за воротник солёный балтийский ветер, как сжимались в нехорошем предчувствии сердца людей. И сейчас, когда я сам нахожусь в том месте и в то время, могу сказать со всей определённостью: и небо хмурое, и ветер солёный, и предчувствие есть – а вот сердца, как мне кажется, не сжимаются. Скоро праздник, лица у людей весёлые, и думают они не о грядущих боях, а том, как прибалдеть на Рождество да Новый год по полной программе.

На связь со мной так пока никто и не вышел. Чует моё сердце, что здесь он, «товарищ», рядом. А не подходит – видно присмотреться решил. Ну и ладно! Пока он присматривается, я осматриваюсь. В работу я уже втянулся, и, кажется, всё у меня неплохо получается. Начальство довольно, того и гляди на повышение пойду. Шучу, конечно, зачем мне это, когда начальство скоро по мордáм бить начнут? Да и чином не вышел. Тут интересно другое: оборудование в мастерских вполне даже приличное. Станочный парк хоть и не с ЧПУ, но очень даже ничего. По моим прикидкам всё это вполне применимо для изготовления оружия ближнего боя типа ПП-2000 или чеченских «Борз». Тем более что стволов трёхлинеечных на Путиловском как грязи, успевай нарезать. Как только свяжусь с товарищами, так сразу эту идею им и подкину.