Александр Сапаров - Логофет Василевса

Василевс внимательно слушал мои слова.

-Ну, что же человеку, который так думает, сыну великого князя, я могу отдать в жены свою дочь, Теперь посмотрим, что скажет твой отец. Прием будет послезавтра.

Жарким июльским утром, торжественная процессия во главе с Владимиром Мономахом шла по Константинополю.

Князь не взял с собой всех, кто приехал с ним. И сейчас в торжетвенной процессии идущей вслед за Мономахом шло около сотни человек.

Длинная вереница людей медленно втягивалась в огромные двери Влахернского дворца, по дороге косясь на церковь Святой Богородицы, где, как, знали все русы, сто лет назад произошло явление божьей матери народу, поэтому большинство проходящих крестились и шептали молитвы.

Но еще большее ожидало входящих в тронном зале. Огромное помещение, в котором казалось, мог уместиться весь княжеский терем в Киеве, было полно придворных, стоявших по обе стороны от ковровой дорожки бегущей прямо к высокому трону Василевса, который восседал на троне в роскошных парчовых одеждах окруженный слугами. Рядом, немного пониже, сидела его жена Ирина Дукиня.

Князь Владимир, не обращая внимание на окружающее, медленно шел по дорожке и за ним, не отставая, следовали остальные. Когда они подошли к трону, золотые львы, сидевшие у его подножия, зашевелили головами и раздался громкий рык. Золотые птицы, фениксы, сидящие на ветках искусственных деревьев, также зашевелили головами и захлопали крыльями.

Свита князя, раскрыв рот смотрела на окружающее. Сам же князь по сторонам не смотрел, и ровным шагом продолжал идти к трону. Очевидцы, ожидавшие, что сейчас надменный чужеземец падет ниц перед величием Василевса, просчитались.

Комнин встал и спустился вниз, где они с князем, обнялись и троекратно прикоснулись губами к щеке друг друга. По толпе присутствующих прошел гул удивления, перед таким нарушением традиций.

После приветствий начался процесс передачи даров Базилевсу и сейчас придворные пораженно смотрели на связки шкурок рыжевато черных соболей, небрежно кидавшиеся перед троном.

По окончании этого действа церемониймейстер объявил, что сейчас Василевс и его царственный гость удаляются другой зал для беседы.

После того, как Василевс и князь вышли, две половинки толпы в зале слились в одну, и началось торопливое обсуждение увиденного. Все сходились в том, что варвару оказана необычайная честь, и следует ожидать интересных новостей.

Я стоял на мостике боевого дромона, сзади нас рассекали волны Черного моря еще девять таких же судов.

Уже три недели мы неторопливо продвигались к своей цели, сказочной Тьмутаракани русского народа, который сотни лет хранил представление о ней, как о чем-то сказочном и далеком. Шли мы достаточно медленно вдоль побережья Малой Азии, я решил заявить о себе сразу и поэтому на всем моем пути горели суда и прибрежные постройки редких турецких поселений, которые смогли каким-то образом вклиниться во владения ромеев, которые пока еще оставались на этом побережья Черного моря, и в будущем образуют Трапезундское государство. Вначале я еще пытался считать сожженные корабли, но затем мне это надоело. Капитаны вверенной мне флотилии были очень непрочь пошарить по горевшим поселениям, но я категорически это запретил, на данном этапе, мне надо было просто дойти до своего будущего владения, с которого я планировал начать строительство своего царства. И мне не хотелось по пути к нему терять людей просто так. Но все мастера судостроители, которых удавалось выловить на берегу, аккуратно и быстро упаковывались в трюмы вместе со своими семьями, и сейчас у меня было уже несколько десятков будущих строителей моего флота. Капитаны дромонов скептически морщили носы, они прекрасно понимали, зачем я это делаю, но в успех моего безнадежного предприятия не верили совершенно. И к тому же я понимал, что это событие уже отмечено в одном из будущих донесений шпионами Базилевса. Но меня это не волновало, поскольку о моих планах постройки флота Комнину было уже сказано. Тем более, что я оказал ему приличную услугу, уничтожая турок, которые, выйдя на побережье, быстро забывали о кочевьях и начинали пересаживаться на корабли.

Теплый ветер обдувал лицо, плеск волн и крики чаек, радовали и поднимали настроение.. По лестнице ко мне поднялась Варя и встала рядом со мной. Присутствующие сразу склонились перед дочерью Василевса, ей они оказывали явно больше уважения чем, мне.

Я полуобнял свою жену и прижал к себе. Когда я первый раз сделал такое, на меня выставились все офицеры корабля, ну, не было принято такое выражение чувств у ромеев. Хотя в чем, чем, а в женщинах они понимали толк.

-Костас, прошептала мне Варя, если бы ты знал, как я счастлива. Мне не терпится поскорей дойти до города. Надеюсь, у нас там будет хороший дворец.

Я улыбнулся про себя. Моя жена с тех пор, как мы ступили на палубу корабля, каждый день говорила мне об этом. Те, небольшие войнушки, которые я устраивал, ей не нравились только именно из-за того, что замедляли наш приезд в Тьмутаракань.

Но сегодня, как сообщил мне наш штурман, мы должны были достичь нашей цели. Древней Гермонассы античных греков и Таматархи Хазарского каганата, завоеванной, теперь уже моим признанным предком князем Святославом, больше ста лет назад, и вот уже двадцать лет являющейся собственностью ромеев.

Раздалась команда капитана и наш дромон, явно, пошел в направлении берега. Вскоре от него в разные стороны зашныряли рыбачьи лодки. Осторожные рыбаки хоть и видели, что это корабли ромеев, но на всякий случай предпочитали держаться подальше.

Через два часа мы подошли к берегу, и встали на рейде в Тьмутараканской бухте. Отсюда уже хорошо просматривался город с высокими кирпичными стенами и куполами нескольких церквей. Совсем недалеко просматривался гористый берег Тавриды, Мне хотелось верить, что в этой реальности названия Крым, кроме меня, никто никогда не узнает.

Вскоре к борту нашего дромона подошла лодка портового чиновника, который поднявшись на борт робко поинтересовался не присутствует ли здесь Константин стратилат, который по эдикту Василевса назначен эпархом Таматархи. Когда ему показали на меня, то бедолага почти распластался на палубе, всем телом выражая преданность зятю Василевса.

Он долго у нас не задержался и отбыл, а уже через час к борту дромона подошла большая лодка с тентом на корме, в которой нас с Варварой довезли до берега. В порту и рядом с ним столпились сотни зевак, поэтому я совсем не торопился выйти из лодки, и дождался, когда с оставшихся дромонов, на берег выйдут несколько сотен моих воинов, и только тогда, мы с женой покинули лодку и по трапу вышли на берег. Вместе со мной вышел воевода Ратибор. Когда он шагнул на прибрежный песок, то глубоко вздохнул, огляделся и произнес: